Развод и девичья фамилия

– А дача? – сама у себя растерянно спросила Кира. – А бумаги? Кто там рылся?! Кто Костику в портфель подложил кусок моей статьи? Лена Пухова?! Или Валентина?! А Мася на кого лаяла?!

– Я ничего не знаю, – почти по слогам выговорил Сергей, снял очки и швырнул их на стол, рядом с рассыпанными сигаретами.

– Ты же с утра был в линзах, – удивилась Кира, посмотрев на очки.

Два стекла и дужки, «Хьюго Босс».

Кажется, ее муж всегда говорил, что очки нужно покупать в аптеке за пятьдесят рублей. В крайнем случае за шестьдесят. Лицемер проклятый.

И спать он собирается на диване! Потому что благородный и ответственный, черт бы его побрал!..

– Линзы я вынул, – сообщил он, – я не могу их носить по четырнадцать часов.

Зазвонил телефон, и Кира ушла с трубкой в кухню. Просто так ушла, из вредности.

Звонил Сергуня.

– Кирха, привет, – произнес он бодро, но несколько озабоченно, – что там у тебя?

– В каком смысле?

Кира потрогала чайник – огненный, – открыла дверцу и выставила на стол три кружки. Для Тима, для Сергея и для себя. Все правильно.

– Что со вчерашним недоразумением? Все разрешилось?

– С каким… недоразумением? – спросила Кира рассеянно.

– Ну, с этим нелепым убийством и с подозрениями? Все разрешилось?

– Да что разрешилось-то? – не поняла Кира. – О чем ты спрашиваешь, Сергунь? Убийцу не нашли, у нас на работе целый день милиция, номер весь переверстали, считай, заново переделали, я еле жива!

– А телефон? – выдохнул Сергуня.

– Что телефон?

– Твой телефон не прослушивается?

Кира насторожилась. Вопрос был глуп, как из сериала.

– Думаю, что нет. А почему ты спрашиваешь?

– Кирха, дорогая моя, я не хочу, чтобы наши с тобой отношения стали достоянием гласности!

– Чего?.. Достоянием… чего?

– Гласности, – повторил Сергуня настойчиво, – послушай меня.

Кира прижала трубку плечом и поставила на стол сахарницу и плетенку с сушками. На дне банки осталась ложка какого-то засохшего джема. Кира отвинтила крышку и понюхала. Похоже на клубничный. Может, Тим доест? Или ее муж, которому все равно что есть, лишь бы было сладко?

– Кирха, я надеюсь, что никто из твоих сотрудников не в курсе наших отношений?

– При чем тут сотрудники?

– Неприятности, которые приносят чужие глаза и уши, могут быть огромными! Ты отдаешь себе в этом отчет?

– Чужие глаза и уши ничего не приносят, – сказала Кира, – приносят руки.

За дверью затопали, и в кухню ввалилась ее семья. У семьи были нарочито незаинтересованные лица.

Кира протиснулась мимо них и вернулась в комнату. Разговаривать с Сергуней в присутствии Сергея и Тима ей было неловко, тем более что они ввалились с явным намерением послушать.

– Сергунь, я не понимаю, чего ты от меня хочешь?

– Правда не понимаешь? – упавшим голосом переспросил Сергуня.

Конечно, она понимала. Все она понимала, но ей не хотелось ему помогать.

– Кирха, – начал он после некоторой паузы, – ты потрясающая женщина. У тебя внешность, ум, характер.

– Квартира и машина, – подсказала Кира.

– Конечно, – согласился Сергуня, которого непросто было сбить с толку, недаром он сделал карьеру в американской компании! – Обстоятельства сложились так, что я оказался… в щекотливом положении. Сегодня мне на работу – на работу! – звонил вчерашний милиционер, задавал вопросы, и я был вынужден на них отвечать, хотя вокруг сновали люди и шел рабочий день! Бен даже спрашивал меня потом…

– Кто такой Бен?

– Мой шеф.

– А-а.

– Так вот, он спрашивал, о чем и с кем я так долго разговаривал, а я не могу себе позволить быть вовлеченным в такую нелепейшую историю!

– Ты имеешь в виду убийство? – сладко поинтересовалась Кира. Сергуня в телефонной трубке занервничал – он даже слышать это слово не желал. Несмотря на то, что в данный момент Бен отсутствовал и некому было спрашивать его, с кем и о чем он разговаривает.

– Кира, милая Кира, я хотел тебе сказать, что на время, пока все не закончится, нам лучше всего расстаться.

Кира молчала и слушала. На кухне разговаривали – преувеличенно громко. Кира подозревала, что это такой камуфляж, для того, чтобы ловчее подслушивать.

– Ты не представляешь себе, как тяжело и больно мне говорить такие слова, но я… не готов отвечать на вопросы, связанные с тобой и этим убитым. Ты понимаешь?

– Понимаю.

– Конечно, – понизив голос до интимного, добавил Сергуня, – это всего лишь на время. На то короткое время, что будет продолжаться вся эта кутерьма…

– Между прочим, – перебила Кира, – кутерьма может закончиться тем, что меня посадят в тюрьму. Так сказать, тюрьма и кутерьма.

– Это невозможно, – твердо заявил Сергуня, – но я хотел тебя просить, именно на этот короткий срок… не звонить мне и не пытаться связаться со мной, а также не ссылаться на меня в разговорах… с милицией. Ты же знаешь, что я ничего не видел и не слышал. Я правда ничего не видел и не слышал!

– То есть подтверждать мое алиби ты не станешь, – уточнила Кира, – даже если понадобится?