Развод. Между нами предательство

Именно поэтому, дабы сократить время, проводимое в одиночестве в четырех стенах, я решаюсь оставить удаленную работу и вернуться в офис. И также осознаю, что это верное решение. Моя работа становится моим спасением, щитом от гнетущих мыслей. В офисе царит такая бурная суматоха, что скучать и предаваться рефлексии попросту некогда. Рабочие встречи, обсуждение проектов, даже простые перерывы на кофе встраивают меня в динамику коллектива. Давным-давно я не испытывала этого чувства наполненности и необходимости.

Часто с Денисом Валерьевичем мы навещаем его объекты. Во время одной из таких поездок он мне делает предложение: заключить двухгодичный контракт в филиале его фирмы, который находится в другом городе. Я неуверенно отвечаю, ссылаясь, что мне нужно подумать. Впрочем, скорее всего, я не смогу и не захочу переезжать, так как я довольно консервативна. Однако я не озвучиваю и решаю оставить эти мысли при себе.

Если он вдруг спросит о причине, я не смогу её озвучить. С одной стороны, предложение хорошее: сменить обстановку и изменить свою жизнь. Это именно то, что нужно женщине после развода. Но с другой стороны, я не могу оставить Максима в таком состоянии.

Знаю, знаю: «дурочка ты, так ему и надо, не стоит его жалеть и прочее». Машка мне все уши прожужжала, когда мы недавно встречались. Мы болтаем, сплетничаем. Я рассказываю про Воронцова и о том, что навещаю его почти каждый день. Подруга крутит у виска и советует сходить к психологу. Хотя сама тут же делится своими семейными проблемами. Её муж недавно заявил, что хочет «открыть брак», начитавшись закрытых зарубежных статей и журналов. Естественно, был скандал, чуть не дошло дело до развода. Но они смогли обсудить свои обиды и претензии, а также несколько раз сходили к психологу, как по отдельности, так и вместе. В конце концов, им удалось сохранить брак.

«В отличие от вас, Вера». Шепчет внутренний голос.

Где гарантия, что кризис у Маши и Володи прошёл? Нигде! И где гарантия, что он не станет изменять тайком? Сколько бы я жила в неведении, если бы не застала Максима? Это все риторические вопросы. Что случилось, то случилось. Но это не отменяет того, что мне не всё равно на него. Ведь внутри меня всё ещё теплится какое-то странное чувство привязанности.

Возможно, Машка права. Стоит сходить к психологу. Это, вероятно, помогло бы мне лучше понять свои эмоции и выбрать правильное направление. Но, как обычно, я ставлю чужие интересы выше своих. Беспокоюсь о Максиме, хотя, возможно, он этого не заслуживает.

* * *

Когда я прохожу по отделению, волнения почти не испытываю, хотя чувство трепета за грудиной я испытываю постоянно, как неизменного спутника моих визитов к Воронцову. Каждый мой приход оборачивается клубком сомнений и внутренней борьбы. Размышляю: стоит ли надеть маску равнодушия? Как себя вести?

Я прилагаю усилия, чтобы сохранять нейтралитет. Но далеко не всегда это выходит.

Персонал отделения уже узнает меня и приветствует кивками и понимающими улыбками. Если бы они знали, что мы не просто супруги, а практически бывшие, и наш брак не выдержал испытания временем.

Выясняю у медсестры на посту, как чувствует себя Максим. Она отвечает, что в целом состояние неплохое, за исключением мокнущей раны на шве и покраснении участка кожи вокруг него. Из-за этого по вечерам поднимается температура. Медсестра уверяет меня, что беспокоиться не стоит. Это бывает. Лечащий врач сменил антибиотик, и процесс заживления пошел быстрее.

Каждый раз, приближаясь к дверям палаты, затаиваю дыхание и прислушиваюсь. Боюсь уловить голоса других посетителей. Или посетительниц…

При этих мыслях всегда накатывает легкое раздражение прежде всего на Максима, который всё испортил. И на себя, что так реагирую. И продолжаю сюда приходить.

Сегодня дверь приоткрыта, и оттуда слышен стальной и непоколебимый голос мужа.

— Да, Саня, я в курсе, — разговаривает он по телефону. — Меня волнует лишь, чтобы подобные инциденты больше не повторились и рабочие ни в коем случае не пострадали.

Тихо подкрадываюсь к двери и заглядываю в узкую щель между нею и косяком. Стараюсь незаметно открыть дверь чуть шире и проскользнуть в палату. Вижу широкую спину Максима в просторной футболке. На нём, помимо футболки надеты легкие спортивные штаны. Волосы отросли и скрывают затылок. Кончики моих пальцев пощипывает, вызывая непреодолимое желание провести рукой по его шевелюре. Максим сидит на кровати лицом к окну, опустив ноги на пол. Сердце пропускает удары, ладони становятся влажными, дыхание учащается. Чувствую себя школьницей, подглядывающей за понравившимся мальчиком.

— Передай инспектору по технике безопасности, что всё исправим в ближайшее время, — говорит он, держа телефон между ухом и плечом, а руками массируя больную ногу и издавая шипящие звуки. Видимо, от боли и дискомфорта. — И скажи, что я готов лично встретиться, как только поправлюсь. Надеюсь, это будет скоро.

Я замираю. Слушаю. У них действительно проблемы. Максим внимательно выслушивает собеседника и говорит:

— Это займет много времени. Процесс долгий…