Развод. Ты меня предал (СИ)

Лили вздыхает и через секунду смотрит на меня исподлобья, зло насупившись. Пытаюсь перенести в воображении ее сердитую моську на лицо Матвея, и не могу сдержать смех.

— Блин, непохоже, да? — Лиля похлопывает по щекам, расслабляя мышцы лица. — Но он правда был жуткий. Как маньяк. Катька даже предложила дождаться ее маму.

— А ты все равно села к нему в машину.

— Да, — Лиля кивает. — А потом всю дорогу сидела у него на ушах и болтала всякие глупости. Все сплетни рассказала.

— А папа?

— Я думаю, что папа хотел выпрыгнуть на дорогу, — Лиля смеется, — и он теперь знает, кто в кого у нас влюблен и кто против кого дружит. Много чего рассказала, и в конце он тяжело вздохнул и заявил: “прямо тайны мадридского двора”.

— А мне расскажешь?

— Нет, — Лиля качает головой. — Я второй раз так не смогу. У меня тогда аж язык болел. Не думала, что так бывает.

Кладу голову на ее хрупкое плечо и слушаю, как капает в тишине вода. Сейчас мы близки с дочерью как никогда. И не будь ее у нас, то, возможно, у Матвея было бы меньше шансов совладать с безумием.

И сама я без Лили нырнула бы глубоко в отчаяние и не смогла бы выплыть. Крепко сжимаю ее ладонь.

— Мам, — шепчет Лиля. — Она все еще моя крестная, да? Я так не хочу, мам, ведь я ее ненавижу.

Глава 47. Хотим в поле

— Нет, нельзя отказаться от крестной матери или ее поменять, — говорит батюшка.

— Даже если она стерва? — возмущенно спрашивает Лиля. — Даже если она вредила нашей семье.

— Ответ она будет держать перед ликом Господним.

— Фигня какая!

В глазах батюшки нет ни осуждения, ни недовольства.

— Таковы церковные каноны, — тихо отзывается он.

— То есть она может так и называть себя моей крестной? Так, что ли? — Лиля хмурится.

— Да, но с нее спросят за ее грехи.

— У какой иконы можно молитвой передать, что я отказываюсь от крестной? — Лиля скрещивает руки на груди.

— Но ведь молитвы не об этом, дитя. Можешь попросить о прощении грешной души и ее раскаянии.

— Да вот еще, — Лиля фыркает, разворачивает и шагает прочь, стягивая платок с головы.

— Подростки, — вздыхает батюшка ей вслед.

— Я тоже не буду молиться о прощении для этой женщины, — пожимаю плечами и следую за Лилей.

— Возможно, вы со временем к этому придете.

Не приду. Мне и раскаяние Ии не нужно.

Выхожу к Лиле на крыльцо, и она застегивает куртку:

— Бесит.

— Я ведь говорила, что так и будет, — кутаюсь в пальто. — Можно, конечно, религию поменять…

— Буддисткой стану, ага, — Лиля зло натягивает шапку.

— Поехали в поле? — тихо предлагаю я.

— Что?

— Мне всегда казалось, что в открытом поле под небом мы ближе всего к тому, кто все это создал, — отвечаю я и беру Лилю за руку. — И, вероятно, твое желание разорвать связь с Ией лучше услышат.

— Барона с собой возьмем? Ему будет полезно побегать

— Как мы его возьмем?

— У меня дубликат ключей есть от папиной квартиры. Давай заедем за Бароном, мам, — Лиля заглядывает в мое лицо. — И ты с ним как раз познакомишься.

— Надо у папы спросить, — неуверенно говорю. — Это же его собака. Вдруг он сбежит? Что потом?

— Хорошо, — Лиля вытаскивает телефон, — сейчас спрошу.

— Подожди, — хватаю ее за руку. — А что ты ему напишешь?

Я будто школьница, чья подруга решила написать мальчику, в которого я влюблена. Я даже краснею чуток. Может, от холода.

— Напишу, что мы хотим погулять с Бароном, — Лиля медленно вскидывает бровь, удивленная моим испугом, — и что поедем загород. Правильно?

— Да…

Лиля быстро печатает Матвею сообщение и отправляет его одним легким движением пальца. Стоим и ждем ответа.

— Ты должна понравится Барону, — Лиля перекатывается с пяток на носки.

— А он мне? — смеюсь я. — Или главное, чтобы я понравилась Барону?

— Он клевый.

— И шерсти у него много.

— Да, можно даже носки связать, — Лиля смеется, а затем настороженно смотрит на меня. — Или собак не любишь?

— Я их боюсь, — вздыхаю.

Телефон вибрирует в руке Лили. Она торопливо касается экрана и шепчет:

— Голосовуха.

— Включай, — тоже перехожу на шепот, и голос предательски вздрагивает, словно я жду услышать от Матвея признание в любви.

— Девочки, вы обалдели? — строго спрашивает Матвей. — Какое поле? Через час стемнеет уже! А вы в поле собрались! И потом я вас буду по всем полям искать с фонариком? А с вас станет еще в лесочек заглянуть, и вы заблудитесь, и с вашей удачей вы еще и медведя внезапно встретите!

Мы виновато переглядываемся с Лилей, которая подносит телефон ко рту:

— Пап, мне надо в поле.

Через пару секунду прилетает короткий и злой вопрос:

— Зачем?

— Там связь с космосом.

Мне кажется, я сейчас даже слышу, как глухо рычит Матвей в одном из обувных бутиков с телефоном в руках.

— Звонит, — Лиля показывает экран с фотографией Матвея, которого Лиля щелкнула однажды за завтраком. — Ответить?

— Да.

— Ругаться будет.

— Значит, поругаемся.

— Да, пап? — Лиля обреченно принимает звонок и ставит на громкую связь.

— Лиля, какое поле?! — рявкает он. — Какая связь с космосом?

— Ну, мне надо, пап.

— Ада, ты там?

— Да, — прячу руки в карманы пальто. — Я тут.

— Что происходит? Ты можешь мне перевести с подросткового на человеческий?