Разворот на восток

Южнее, в полосе прорыва мехорпуса Бережного, сразу же повернувшего на юг в направлении Кореи, к двенадцатому числу войска 25-й армии овладели полностью разрушенным Кэнхынским УРом, а механизированные авангарды «Вестника смерти», сбив японские заслоны на горных дорогах, вошли в удерживаемый советским морским десантом Сейсин-Ранан. Дальше начались лягушачьи прыжки вдоль побережья Японского моря, когда советская морская пехота захватывала ключевые пункты на побережье, после чего их успех закрепляли танки и мотопехота. При этом продвижению частей Бережного местные части, укомплектованные по большей части корейцами, реального сопротивления не оказывали, а мирное население демонстрировало проходящим через их селения советским танкам и мотопехоте восторженный прием. Цветов, правда, было маловато, потому что даже в Корее, еще именуемой «Страной вечной весны», в феврале для них еще банально не сезон, но прочих выражений положительных эмоций было больше, чем достаточно, тем более что следующие вместе с советскими колоннами бойцы товарища Кима регулярно устраивали в освобожденных городах приветственные митинги. Вечером шестнадцатого числа советские танки и мотопехота вошли в город Вонсан, и в тот же день днем в соседнем Пхеньяне был выброшен планерно-посадочный десант. Сначала штурмовики на бреющем отработали по аэродрому – не всерьез, а так, чтобы прижать местную публику к земле. Потом, пока местный японский гарнизон лежал и боялся, на посадку зашли два десятка тяжелых десантных планеров, из которых вылезли злые советские парашютисты. И уже в самом конце на посадку стали заходить Ли-2, чтобы выгрузить ветеранов битвы за Париж. Однако драться за Пхеньян им не пришлось, потому что, несмотря на то, что император Хирохито еще не издал указа о капитуляции, ощущение нависшей над головами волне цунами в японских мозгах уже сформировалось. Теперь в сознании больших и малых начальников господствовали только два нарратива – бежать и сдаваться. При этом их корейским подчиненным бежать со своей земли было некуда, поэтому они, завидев советских солдат, при первой же возможности мирно поднимали руки.

На Сахалине к семнадцатому числу бои уже полностью завершились. Войска отдельной шестнадцатой армии при поддержке корпуса морской пехоты и воздушного десанта разгромили японскую 88-ю пехотную дивизию, вбили ее в прах и заставили капитулировать жалкие растрепанные остатки. Но одним Сахалином планы советского командования на этом участке фронта не ограничивались. После короткой перегруппировки советские воздушные и морские десанты высадились на Курильских островах. Пока в Маньчжурии советские танки мотали на гусеницы километры мерзлой степи, на тихоокеанском рубеже шла своя война: пикировщики авиакорпуса Худякова меткими ударами разносили опорные пункты, после чего на вражеские морские базы и аэродромы высаживались планерные и морские десанты. В настоящий момент сражение за Курилы было в самом разгаре, но даже малосведущему в военном деле человеку (а Сталин таким не являлся) было очевидно, что японцы проиграли сражение за небо еще во время боев за Южный Сахалин, и теперь, лишившись воздушной поддержки, безвозвратно теряют один остров за другим.

Но одно дело слушать доклады начальника Генерального Штаба, а совсем другое – увидеть все своими глазами. Три дня назад в Кремль доставили фотографии разрушенных японских укрепрайонов, через которые вглубь Маньчжурии прорывались войска Красной Армии. В эпоху интернета они попали бы в Кремль мгновенно, а так пришлось подождать, пока из Хабаровска и Читы до Москвы долетят транспортные Ли-2 с правительственной почтой.

С чувством глубокого удовлетворения вождь сначала отсмотрел на шестнадцатимиллиметровом кинопроекторе съемки фронтовых кинооператоров, а потом со всем возможным тщанием принялся перебирать фотокарточки изображениями взорванных бетонных укреплений, разбитых бронеколпаков, а также закопченных руин, из которых остатки японских гарнизонов пришлось выкуривать при помощи огнеметов. Были там картинки и не для слабонервных: японский полк из состава 139-й пехотной дивизии, перебрасываемый к месту прорыва по голой промерзшей степи, попал под внезапный штурмовой удар с бреющего полета двух десятков беспощадных бостон-ганшипов, которые истребили самураев почти до последнего человека. Обычное, в общем-то, дело для советско-германского фронта, где с середины сорок второго года было известно, что кружащий высоко в небе «дирижер войны» может оказаться предвестником больших неприятностей, накликивая на локальные концентрации вражеских войск артиллерийские и воздушные удары. Так этих японцев и нашли сутки спустя передовые части мехкорпуса Рыбалкоко на пути к Дуньхуа – окровавленными и лежащими на земле почти в том же порядке, как они шли навстречу громыхающему фронту.

И сегодня генерал Антонов доставил Верховному последние самые свежие известия.