Разворот на восток

И вот сейчас настала очередная веха в моей жизни. Я вынужден бежать. Наверное, это и вправду конец, и мне больше никогда не суждено занять высокое положение. Скорее всего, я останусь в истории как последний император Маньчжурии… Меня всегда внутренне коробило несоответствие этого моего титула и реального положения дел, хотя об этом никто не догадывался. Я был удобен японцам, мною успешно пользовались, благоволя и щедро одаривая за безоговорочное послушание. Я не был облачен настоящим величием и мощью. Но я исправно играл свою роль. На что я надеялся? Да ни на что. Просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Я приучил себя к мысли, что один ничего не смогу изменить. Все мое детство было подготовкой к этой роли, и никого не волновало, чего хочу я сам и на что я способен. С ранних лет я научился сносить горькие обиды и разочарования, так что все это в дальнейшем это уже никак на меня действовало. Ничтожеством я был лишь сам для себя. Искусство покоряться чужой воле, извлекая для себя привилегии – вот мое главное достоинство, в полной мере оцененное японцами. Зная о себе все, я прикрыл свое критическое самосознание блеском и привилегиями императорского существования. Но при этом надо мной не переставало довлеть ощущение непрочности моего положения. Впрочем, так всегда бывает с теми, кто решил не искать лучшей доли, кроме как стать игрушкой в руках капризной судьбы… А она такова, что сегодня ты играешь роль императора, находишься в довольстве и неге, а завтра старый мир рушится, так что уже ничего не возвратится вспять. Победив в Великой Европейской Войне, где, как говорил Наполеон, Бог оказался на стороне самых больших батальонов, Большевистская Россия с ленивой тигриной грацией обернулась на Восток и, увидев врага, который когда-то давно нанес ей жестокое оскорбление, оскалила зубы в предвкушении кровавого пиршества. Зверь прыгнул ровно в сороковую годовщину начала первой русско-японской войны. Все люди в моем окружении, да и я сам, были в растерянности, ведь русские не стали ждать первых теплых весенних дней, а ударили всей своей мощью в тот момент, когда маньчжурские степи были скованы лютыми морозами.

Первая русско-японская война продолжалась почти полтора года и была выиграна Японией «по очкам», потому что русский император бросил карты, не желая дальше бороться. Вторая, начавшись внезапно, как порыв ураганного ветра перед грозой, всего за девять дней стерла Квантунскую армию с лица Маньчжурии. Русские нанесли титанические удары, вдребезги разнесшие мощнейшие японские укрепрайоны, их танковые армады вспороли наши степи будто пуховую перину; казалось, что сами демоны вырвались из преисподней для того, чтобы окончательно разрушить этот прекрасный мир…

И вот мне сообщили, что самое позднее через сутки русские танки ворвутся в Синьцзин. Поэтому, чтобы избежать смерти от рук русских, у меня не остается другого выхода, кроме бегства из Маньчжурии. На аэродроме меня уже ждет самолет, который отвезет меня в Японию, где мне обещали предоставить убежище. Ведь, когда сюда придут русские, от них уже никуда не денешься. Русские – это самый страшный ужас, который только можно вообразить. Они могущественны и непостижимы, им покровительствуют потусторонние силы. Когда они явятся, то непременно предъявят мне обвинения в целом списке преступлений, в которых я виноват лишь отчасти. И то только потому, что все мои действия были продиктованы японцами… которых я на самом деле ненавижу. Ненавижу за то, что всю сознательную жизнь вынужден был плясать им в угоду под занесенным надо мной мечом. Да, это они восстановили меня в императорском статусе, дали и почет, и богатство… но реальной власти у меня быть не могло. Даже в мелочах я не смел отступить от навязанных мне правил игры. Я не вникал в то, что происходит. Все необходимые документы, что подсовывали мне советники, я подписывал даже не глядя. И за то, что я так исправно исполнял свою роль, я получал много разных поощрений. И это были отнюдь не знаки благодарности или расположения, а просто мзда, плата слуге «за хорошо сделанную работу». Оступись я хоть в чем-то (не говоря об открытом бунте) – и японцы, не колеблясь ни минуты, ликвидировали бы меня, сделав так, что мой народ еще и одобрил бы это.

Скорее всего, русские, если бы им удалось меня захватить, передали бы меня китайским коммунистам. И тогда меня, однозначно, ждал бы расстрел – как врага китайского народа. Проклятая судьба, над которой я не властен! Остается лишь надеяться, что мой побег будет успешным.