Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

Мои же попытки обзываются натяжками, произволом и т. и., хотя я и не думал в этом случае давать положительные словопроизводства, а только указываю на возможность иных объяснений и допускаю к ним бесконечные поправки. Но тут ясно выступает на сцену не раз указанная мною привычка русских ученых отвергать принадлежность славянскому языку тех слов, которые с первого же взгляда не поддаются объяснению из этого языка. Между тем я постоянно твердил и повторяю, что к личным и географическим именам, особенно древним, невозможно так относиться; что всякие их объяснения – только гадательные, при настоящих приемах и средствах науки. Укажу и на пример г. Гедеонова. В его книге многие древнерусские имена объясняются с помощью славянских наречий, и при всей ученой обстановке этих объяснений только часть их имеет некоторую степень вероятности; а положительно они не могут быть доказаны. Говорил я также не раз, что не только древние имена, в которых могли быть искажения, заимствования, наслоения, но и самые употребительные наши слова не могут быть объяснены из одного славянского языка, а только с помощью других арийских ветвей, да и то объяснены приблизительно и отнюдь не окончательно; например: Бог, Днепр, конь, тур, боярин, сокол и пр. и пр. Любопытно также, что не только ученые люди на веру соглашались с словопроизводствами, например, древнеболгарских имен из татарских или финских языков, но и сами словопроизводители не знали этих языков. В подобном обстоятельстве мы должны, между прочим, упрекнуть и знаменитого Шафарика. Имена болгар дунайских и камских он собирает в одну группу (что повторяет и мой рецензент); причем и те, которые очевидно были занесены на Каму от арабов вместе с исламом, пошли также в доказательство неславянского происхождения болгар. Титул, которого происхождение неизвестно, вроде «булий (то есть велий) таркан», который мог быть и заимствован, также пошел в число этих доказательств. Разве слово эсаул может доказывать неславянство наших казаков? Несовершенство филологической науки относительно этимологических вопросов лучше всего обнаружилось в том, что она не подозревала широко распространенного закона осмысления и часто принимала за коренное значение то, что было только позднейшим осмыслением. Попросил бы я также выписать из Ипатьевской летописи все имена литовских князей и попытаться хотя бы половину их объяснить из одного литовского языка.