Разыскивается невиновный

Девушка медленно поползла к выходу, прижимаясь к стене, и, странно стискивая руки у груди, быстро юркнула наружу. Следом, щурясь от солнца, выбрался Андрей с собакой.

— Не смотри! — пронзительно крикнула девушка, заставив сержанта вздрогнуть.

Она стояла, все так же прижимая руки к груди, и Андрей увидел, что ее красное измызганное платье разорвано от ворота до пояса. Сержант Алексеев отвел глаза.

— Я и не смотрю, — запоздало пробормотал он.

Так они стояли несколько секунд. Но вот сержант что-то вспомнил и присвистнул.

— Погоди-ка, сейчас...

Он снял фуражку и отвернул клеенчатую подкладку околыша. Под ней была вколота игла с белой ниткой.

— На, зашей!

— Брось на землю, — тихо, но твердо сказала девушка. — И отвернись...

Через три минуты Андрей снова услышал за спиной ее голос. Тон был уже не такой резкий:

— Возьмите... Спасибо...

Теперь он рассмотрел ее хорошенько. Размазанные с грязью слезы, диковатое выражение миндалевидных глаз... И все же девушка красива. Разве что излишне полновата.

— Пить, верно, хочешь? Держи.

Она молча взяла фляжку и стала так жадно пить, что Джуди облизнулась, а сержант почувствовал в горле сухое жжение.

— Э-э, ну ты даешь! Нам-то оставь! — прикрикнул он и забрал фляжку. Обтер горлышко, отпил несколько глотков. Короткой струйки, смочившей язык и глотку, удостоилась и овчарка.

— Теперь пойдем!

Андрей Алексеев знал службу хорошо. Ему в голову не пришло разговаривать по дороге с задержанной. Этим займется следователь, каждому свое.

И лишь когда впереди за барханами замаячила верхушка кыра, он вдруг вспомнил, что не обыскал перед уходом глиняное строение, где пряталась девушка.

Он даже покраснел: это была прямо-таки непростительная ошибка.

6

— Волчье логово, — сказал с порога Текебай. — Нет, это шакалья нора — вот что!

Гадливость, с какой он оглядывал комнату покойного начальника метеостанции, делала лицо инспектора похожим на маску рассерженного японца: растянутые губы, веерочки морщинок от глаза к вискам, напрягшиеся ноздри...

— Не преувеличивай, — отозвался Жудягин, не отрывая глаз от писанины. — Здесь жил старый неряха, только и всего.

Чарыев с усилием затворил захрустевшую песочком дверь, хотел было усесться на койку, но, поморщившись, поискал глазами табурет. Сел, положив локти на край круглого стола, и с иронией уставился на Антона, который старательно — даже губу прикусил — переписывал начисто протокол осмотра. Окно было открыто, жара выдыхалась, но в комнате было еще душно.

— Поразительно, — сказал Антон, не поднимая глаз, но задерживая на секунду авторучку. — Он жил здесь несколько лет. А никаких признаков, что жилье постоянное. Как ночлежка.

— Я и говорю — логово! — подхватил Текебай. — Он опустился здесь до крайности, это факт. Ишь, бутылок!.. Они все тут постепенно спиваются. Почти все, — поправил он себя. — От скуки и от безделья. Такие станции только семьями надо комплектовать, я считаю. Пусть дети будут, хозяйство... Как у людей.

Пока он рассуждал, Жудягин скоренько закруглил протокол. Как и можно было предполагать, отпечатки обуви, которую инспектор собрал у метеорологов по возвращении с места происшествия, совпали со следами на кыре. Следы босых ног принадлежали Сапару. Только один след так и остался неопознанным — от ботинок с еще новой подошвой и узким каблуком. Все остальные принадлежали сотрудникам станции, что и было запротоколировано. Чьих-то больше, чьих-то меньше, однако на кыре побывали все. И были, по всей вероятности, сегодня ночью или утром — об этом тоже рассказали следы.

«Странный тип этот Михальников, — думал Антон. — Человек без интересов, без вещей, без книг, без... ничего. Может, все-таки самоубийца? С нормальной психикой — и так жить?... Странно».

Завтра-послезавтра следователь Жудягин получит и фотографии, и акты всех экспертиз. А сегодня... Пора уже и браться за допросы обитателей Бабали. Пока что бумажек в папке немного — рапорт участкового, протоколы осмотра да малопонятное письмо, обнаруженное в кармане убитого. Без адреса, без даты и — одни намеки.

— Будешь на допросах? — спросил Антон, уверенный, впрочем, что Текебай не преминет кое о чем порасспрашивать бабалийцев. Но тот удивил.

— А! — Инспектор угрозыска махнул ладонью. — С ними успеется. Мотоциклетные следы у меня в голове сидят. Хочу внимательно посмотреть. Дотемна еще успею.

— Ну, смотри... — Антон вздохнул. — Скажи Кульджанову, пусть за супругами Шамара приглядит, чтоб не сговорились.

— Ай, она сейчас без разума, — засмеялся Текебай. — Ты ее самой последней допрашивай, она еще долго не отойдет.

— Да уж соображаю, — пробормотал Антон. — Пришли ко мне сначала этого... подсобного рабочего, туркмена.