Re:мейк

Тем не менее, я сохранила самые теплые и благодарные воспоминания о том вечере. И, расставляя розы в вазе, хвалила небеса за то, что Анатолий не утруждал себя поцелуем на прощание, утыкаясь в мое лицо бровями, а лишь крепко пожал руку и пожелал доброй ночи, считая дело решенным настолько, что впору «сватов засылать».

К четвертой встрече я очерствела, как городской батон без упаковки. Палеозойской черствостью. Я переписывалась, изучала анкеты, по несколько часов в день пропадая в Интернете. И уже ничему не удивлялась, как венеролог, пресыщенный общением с человеческой подноготной. Чем сильнее я налегала на весла, тем быстрее встречное течение уносило меня от цели.

«Моралистки, – заявлял Урфин-43,– пишите. Мне нравится переводить вас в папки „удаленных" и нажимать „очистить"». Ему вторил Сергей-29: «Так радостно спонсировать порядочных девиц».

Евгений-32 из Петрозаводска педантично расставил все точки над «Сообщаю для гуляк и развлекающихся – тачка у меня не крутая. Жилье есть, но оно вам вряд ли достанется, исключая тот случай, если мы поженимся».

«С подобной жизненной установкой Евгений-32 вряд ли когда-нибудь женится, зорко оберегая свое жилье в Петрозаводске от колониальных посягательств», – злорадно думала я.

Света, узнав о моих поисках, определила идею Интернет-знакомства емко и категорично, как она умела:

– Бесовщина! Ну наконец-то извращенцы, шизофреники и прелюбодеи нашли себе клуб по интересам. И ты, фефела, туда же! Возьмите меня, братцы, в жены, я тут с котиком недалеко проживаю. Ты же интеллигентная женщина, Марина, – шумела она.

«Интеллигентная женщина» прозвучало как оскорбление.

– Альтернативные предложения? – сухо интересовалась я. – Только по существу.

– Может, еще сходишь на танцы для тех, кому за тридцать? – не унималась подруга.

В четверг предстояла встреча с Александром-39. А накануне в среду вечером я разволновалась так, что пришлось выпить успокоительное.

«Зачем опять куда-то идти, опять вести бессмысленные разговоры с чужим, незнакомым человеком?» – с тоской думала я.

Он припарковался у кафе и позвонил:

– Марин, это Саша. Выходи, я в черном «БМВ». У входа увидишь.

Александр открыл дверцу...

Я не запомнила его лица. Бывают такие лица, стирающиеся из памяти, едва отведешь взгляд. Только части, как пазлы в коробке, рассыпались в памяти – прямой, тонкий нос, выступающий вперед подбородок, широкие скулы, холодные глаза. Он развернулся вполкорпуса, придирчиво осмотрел меня. Молчание затягивалось. Я заерзала в кресле:

– Какие у нас планы? Он включил зажигание.

– Ну-с, поедем, посетим приличные и неприличные места, а там видно будет – план такой, – моего согласия он не спросил, как человек, привыкший подчинять.

Женское чутье подсказало, что не все пункты плана освещены умышленно, и на этот раз просто сказать: «Пока, созвонимся» возле своего дома мне не удастся. Ощущалась в нем сексуальная притягательность такой неясной и гнетущей силы, что частые поломки электропроводки его предыдущего автомобиля, на которые он вскользь посетовал, были вполне объяснимы.

Да, автомобили – его страсть, он менял их каждые полгода и чуть не весь вечер говорил о них, выдавая глубокое знание предмета. Александр держал автомастерскую где-то на Парнасе. Слушая про масляные фильтры и гидроусилитель руля, я твердо осознала свою низкую конкурентоспособность по сравнению с ними.

Мы останавливались пару раз на Невском и улице Жуковского. Александр проходил в заведения первым, легким пружинящим шагом, я семенила следом. Он был хорошо сложен, со вкусом одет – даже замшевые туфли в тон к одежде. Я оценила. Мягко улыбаясь официантам, он с ходу заказывал спиртное мне и кофе для себя прямо у барной стойки: «Девушка выпить любит, а я за рулем». Шутил. Официанты понимали, профессионально улыбались в ответ. Обращаясь ко мне, Александр смотрел поверх моей головы – была у него такая своеобразная форма смущения или безразличия. Я не поняла.

– Надеюсь, тебе не скучно? Тут еще одно местечко есть на Литейном, и домой. Я не любитель душных посиделок. Пришел, выпил, победил. Ты как считаешь?

На слове «домой» он положил руку на мою коленку и не убрал, пока курил, настойчиво перемещая ее выше, так непринужденно, как по поручню эскалатора. Я была пьяна – мне не хотелось, чтобы он убирал руку, и чувствовала бесстыдное жжение внизу живота.

Мы въехали во двор моего дома, нахохлившейся под ночными заморозками хрущевки. Он отключил мотор, отстегнул ремень и молча притянул к себе за руку. Как балерина, крутящая фуэте, я ухватила спасительный ориентир – свет фонаря. Его тусклый огонь пульсировал в безумном кружении и разрастался под пляски горячих, мокрых поцелуев и рук, которые стискивали грудь и залезали под трусики, инспектируя зону бикини. Он действовал напористо и молча, как океанский прилив. Вдруг я услышала:

– Домой пригласишь?

– Приглашу... не сегодня, – высвобождаясь, ответила я и поспешно выбралась из машины. Саша вышел и пошел следом за мной.