Re:мейк

Саша закрыла глаза, опрокинулась на спину и надела наушники, видимо, обозначая конец беседы. А мне хотелось расспросить у нее, чем она здесь занимается? И что за оранжевый сачок развивается на палке у края поля? Правильно ли я поняла, что та заасфальтированная дорога и есть взлетно-посадочная полоса? И зачем свирепый на вид мужчина с завидной периодичностью выбегает из гаража, как ошпаренный из бани, прилагая невероятные физические усилия, поднимает вверх балку с закрепленным на конце флажком?

Самолеты с шумом приближались, поочередно пробегали по полосе и взмывали в небо. На площадке перед домиком летчики в комбинезонах и камуфлированной форме собирали крыло небольшого самолета, перебрасываясь фразами, смысл которых оставался для меня непостижим. У железных бочек спал рыжий пес.

Мама дорогая, куда я попала? Я рассмеялась. Девушка порывисто поднялась на локте и посмотрела на меня. У нее были большие, удивительной, небесной голубизны глаза. Возможно, мой смех показался ей неуместным.

– Ну, это ветер? – с жаром спросила она, пристально смотря в глаза, словно от моего ответа зависит ее будущее. – Родионов полетел, а мне нельзя – сильный боковой ветер. А что, я в СМУ 1не летала?

Я не нашлась, что ей ответить. Она приняла молчание как знак одобрения.

– И я говорю, обычный боковик, – она передернула плечами, – а теперь штаны просиживай.

Саша закурила, приблатненно удерживая сигарету в кулаке, и сокрушенно добавила:

– А все потому что баба. Место бабы где? У плиты. А небо и ветер – это для мужиков.

СМУ – сложные метеоусловия.

Она провела рукой ото лба к затылку, приглаживая непослушный ежик волос. Меня внезапно пронзило: ее жест, ее острые, обгорелые плечи, это неохватное небо над полем, этот запах скошенной травы, шум приближающихся моторов – все это было таким знакомым и когда-то утраченным. По спине пробежали мурашки. Я закрыла глаза и обхватила колени руками. По-прежнему жгло солнце, в небе кружили самолеты, безмолвствовала Саша. Я втайне радовалась – здесь про меня ничего не знают, не спрашивают: будто и забыли. Вдруг Саша дернула меня за плечо:

– Смотри, вон твой пилот-инструктор идет.

Я вздрогнула и повернулась резко всем корпусом, словно окликнули. От ангара шел большой человек в синем комбинезоне со светоотражателями, в белом подшлемнике, похожем на детский чепчик. Шлем держал в руке. И улыбался. Как Гагарин. С ним еще двое. Они смеялись над чем-то. Я ничего не слышала и толком не разглядела. Я видела только его, поднялась и шагнула ему навстречу.

– Привет. Ты летать умеешь?

Я отрицательно мотнула головой – от волнения и жары пересохло в горле.

– И яне умею, – рассмеялся он, – как же мы полетим?

– Не знаю, – выдавила я.

– И я не знаю, – развел руками инструктор.

– Опять твои шутки. Хватит дурку ломать, – вступилась Саша, – не пугай девушку.

– Санек, не шуми. Так, – он обратился ко мне, придирчиво осматривая с головы до ног, – если не боишься и к вылету готова, – бирюльки все снимаем с шеи и с рук, вынимаем все из карманов и идем отмечаться в домик. Летим на «Яке», Серафиму я предупредил. Паспорт есть?

– Нет, не взяла. Права подойдут?

– Вполне. Иди.

– А зачем нужен документ? – спросила я.

– Возьмешь с собой, чтобы в случае чего тело можно было опознать, – безмятежно отозвалась Саша. У меня не хватило духу заподозрить ее в злом умысле – лицо излучало прямо-таки ангельское простодушие и доброжелательность. Желания разыграть новичка я не разглядела.

– Заманчивая перспектива, – только пробормотала я.

Летчики делились с Сашей новостями, пока я укладывала полотенце в сумку, слышала, как кто-то сказал: «Странно, говорили, мужик... Куда Саныч пропал? Ищу его, ищу». Саша ответила, что не видела его, и вообще ей нет дела до Саныча, потому что полетов у нее сегодня не будет, и снова пожаловалась на ветер, упомянув Родионова. «Да я бы тоже сидел сегодня, если бы не покатушники», – ответил мой летчик.

В домике мне дали бумажку, в которую я вписала свои данные и расплатилась за полет, радуясь, что не забыла взять с собой кошелек. Полет, надо сказать, был не из дешевых. Пожилая дама протянула мне журнал, попросила расписаться в двух местах и участливо спросила: «С Леденевым полетите? И не страшно?» «Какая красивая у него фамилия», – подумала я и ответила:

– Разве может быть страшно с летчиком Леденевым?

Дама просияла золотым ртом.

– Он у нас опытный. Орел.

– Орел, конечно, – за спиной вырос Леденев, – потому что лучшие друзья девушек кто? Правильно, Серафима Петровна, летчики! Ну что, готова? Не боишься?

Я насторожилась: неспроста все так настойчиво спрашивают, но из глупого упрямства ответила:

– Я ничего не боюсь.

– Ну, вот и хорошо.

Нас провожала Саша. Она восторженно пожирала глазами летчика, меня и самолет «Як-52», возможно, потому, что скоро мы очутимся в небе, которое она так любила, а ей придется «просиживать штаны на земле».

Я осторожно спросила Сашу:

– А когда я на дельтаплане полечу?

– На тряпколете что ли? – пренебрежительно фыркнула она. – Когда ветер утихнет.