Ребекка

' The trouble is that it is less impersonal.'	- Беда в том, что он менее безлик.
He hesitated, and for a moment I thought he was going to talk of Manderley at last, but something held him back, some phobia that struggled to the surface of his mind and won supremacy, for he blew out his match and his flash of confidence at the same time.	Он приостановился, и на миг мне показалось, что он заговорит о Мэндерли, но что-то удержало его, какой-то страх, который поднялся на поверхность из глубин подсознания и оказался сильней его: вспышка огонька и вспышка доверия погасли одновременно.
'So the friend of the bosom has a holiday?' he said, on a level plane again, an easy camaraderie between us.	- Значит, у сердечного друга отдых? - проговорил он снова спокойно, возвращаясь к прежнему легкому товарищескому тону.
'What does she propose to do with it?'	- На что же он намерен его употребить?
I thought of the cobbled square in Monaco and the house with the narrow window.	Я подумала о мощенной булыжником крохотной площади в Монако и доме с узким окном.
I could be off there by three o'clock with my sketchbook and pencil, and I told him as much, a little shyly perhaps, like all untalented persons with a pet hobby.	Часам к трем я смогу быть там с альбомом и карандашами, это я ему и сказала, немного конфузясь, как все бесталанные люди, приверженные своему увлечению.
'I'll drive you there in the car,' he said, and would not listen to protests.	- Я отвезу вас туда на машине, - сказал он и не стал слушать моих протестов.
I remembered Mrs Van Hopper's warning of the night before about putting myself forward and was embarrassed that he might think my talk of Monaco was a subterfuge to win a lift.	Я вспомнила слова миссис Ван-Хоппер о том, что я слишком выставляюсь, и испугалась, как бы он не принял мои слова о Монако за хитрость, попытку добиться, чтобы он меня подвез.
It was so blatantly the type of thing that she would do herself, and I did not want him to bracket us together.	Сама бы она именно так и поступила, а я не хотела, чтобы он равнял меня с ней...
I had already risen in importance from my lunch with him, for as we got up from the table the little mattre d'hotel rushed forward to pull away my chair.	Наш совместный ленч уже поднял меня в глазах прислуги: когда мы вставали из-за стола, низенький метрдотель бросился отодвигать мне стул.
He bowed and smiled - a total change from his usual attitude of indifference - picked up my handkerchief that had fallen on the floor, and hoped 'mademoiselle had enjoyed her lunch'.	Он поклонился с улыбкой - какая разница с его обычным равнодушным видом! - поднял мой упавший платок и выразил надежду, что "мадемуазель понравился ленч".
Even the page-boy by the swing doors glanced at me with respect.	Даже мальчик-слуга у двухстворчатых дверей взглянул на меня с почтением.
My companion accepted it as natural, of course; he knew nothing of the ill-carved ham of yesterday.	Мой спутник, естественно, принимал все как должное, он не знал о вчерашнем холодном языке.
I found the change depressing, it made me despise myself.	Эта перемена погрузила меня в уныние, заставила презирать самое себя.
I remembered my father and his scorn of superficial snobbery.	Я вспомнила отца, его насмешки над пустым снобизмом.
'What are you thinking about?' We were walking along the corridor to the lounge, and looking up I saw his eyes fixed on me in curiosity.	- О чем вы думаете? - мы шли по коридору к гостиной, и, взглянув на него, я увидела, что его глаза прикованы ко мне с любопытством.
'Has something annoyed you?' he said.	- Вы чем-нибудь недовольны? - спросил он.