Ребенок (мой) моего босса

– Вам нравятся высокие белокурые девушки с широкими плечами и узким тазом, – сухо объяснила Ника. – Не нравится яркий макияж, но алая помада привлекает. Предпочитаете, чтобы у любовницы были длинные распущенные волосы. Грудь вам нравится пышная. Желательно, чтобы женщина молча внимала вам и лишь иногда заливалась звонким смехом. А ещё для вас важен запах, вы всегда принюхиваетесь к женщинам, которые привлекли ваше внимание, и к некоторым после этого больше не подходите никогда.

Лицо Гордеева мрачнело с каждым её словом. Ника едва сдержала улыбку – босс явно не ожидал такого досье. О, она имела возможность оценить некоторые взгляды, которые босс бросал на женщин в офисе или на переговорах, и была уверена, что полностью изучила его вкус. Как ей было известно и то, что мало кто устоял перед обаянием Всеволода. А ещё что босс никогда не идёт дальше одной ночи.

– Как видите, я не подхожу ни под один из критериев. – Ника позволила себе короткую усмешку. – Плечи узкие, таз широкий, грудь средняя. – Она невольно повысила голос. – Да ещё и шатенка с мозгами и желанием говорить вам правду, а не упиваться вашей ложью!

Осознав, что перегнула палку, Вероника отступила и устало привалилась спиной к стене. Всё же чувствовала она себя мерзко, в горле саднило, периодически накатывала тошнота, усиливавшаяся при каждом воспоминании об ужасной комнате. Не глядя на Гордеева, Ника добавила:

– Вы тоже не в моём вкусе, Всеволод Платонович, поверьте. Мне не нужны ни ваши миллиарды, ни ваше тело…

– Но тебе нужен мой ребёнок, – хрипловато напомнил Гордеев. – Это то, что не даст тебе уйти. Ты же понимаешь, что я всё равно не оставлю тебя в покое, да?

Вероника промолчала, и Гордеев скривился:

– Либо соглашаешься на мои условия, либо никакого ребёнка.

Ника напряглась и, прижав руки к животу, словно защищая плод, посмотрела на Гордеева раненой волчицей.

– Если вы выставляете условия, то должны выслушать и мои.

Он скрестил руки на груди и холодно усмехнулся.

– Условия? Сохранить ребёнка хочешь только ты, значит, условия ставлю только я. Думаю, я достаточно великодушен.

– У вас всегда было весьма своеобразное представление о великодушии, – не выдержала Ника и язвительно добавила: – По доброте душевной вы прощаете другим нанесённые вами обиды.

Гордеев хмыкнул и, окинув Веронику потемневшим взглядом, иронично подытожил:

– Похоже, ты прекрасно изучила меня. Браво! Но про секс мне больше понравилось. Честно говоря, я и сам не задумывался, по каким критериям выбираю себе пару на ночь. Возможно, мне это пригодится. Кстати, ты права, что не совсем в моём вкусе, но одного всё же не учла.

Он с кривой усмешкой двинулся к ней, и Вероника испуганно вжалась в стену. Она вылила на Гордеева уже столько в этот день, что понимала – босс не простит. Она превысила лимит резкости на год вперёд, но не жалела ни об одном из сказанных слов. Вероника готовилась к борьбе за подаренное ей счастье. Была ли это ошибка, подстроено ли – не важно! Ника наконец беременна и никому не позволит лишить её долгожданного счастья.

Гордеев, не опуская сложённых на груди рук, придавил её к стене и, наклонившись к шее, с шумом втянул носом воздух. Прошептал так, что у Ники волоски на руках приподнялись:

– Мне всегда нравилось, как ты пахнешь. Сейчас, конечно, впечатление немного портит то, что ты так и не почистила зубы, но…

Раздался стук в дверь.

– Это Жуков! Можно войти?

Гордеев тут же отстранился и мгновенно преобразился. Вместо загоняющего дичь хищника перед Никой теперь стоял привычный босс: холодно-отстранённый с виду, но с внимательным взглядом тёмных глаз. Всеволод прошёл к двери и молча распахнул её. Богдан Витальевич, торопливо пожав руку друга, сразу прошёл к Нике.

– Что случилось? Присядьте, закатайте рубашку до локтя, – тут же приступил доктор к осмотру. Померил давление, проверил пульс, взглянул на горло и нахмурился. – Вас тошнило? А сейчас как себя чувствуете?

– Мутит немного, – с лёгкой неловкостью призналась Вероника. Она не могла упустить шанса узнать, что с мамой и Мишей, поэтому, вцепившись в руку доктора, попросила: – Богдан Витальевич, можно мне на минутку воспользоваться вашим телефоном?..

– Нельзя, – холодно прервал её Гордеев.

Вероника зло покосилась на босса, и Жуков быстро проследил за её взглядом. Всеволод усмехнулся и вновь сложил руки на груди. Тогда врач поднялся и звенящим голосом попросил:

– Дружище, могу я поговорить с тобой наедине? – Обернулся к Веронике и, устроив диванную подушку в уголок, предложил женщине опереться на неё. – Отдохните немного, пока мы кое-что обсудим. И ни о чём не волнуйтесь. Я выпишу вам препараты, которые облегчат неприятные ощущения первого триместра.

Он мягко улыбнулся и, быстро глянув на Гордеева, торопливо покинул комнату. Всеволод несколько секунд прожигал Веронику тёмным пламенем глаз, но всё же медленно, не разнимая рук, двинулся к выходу. Когда дверь за мужчинами закрылась, Ника судорожно вдохнула, словно только сейчас смогла дышать полной грудью. Прижала к животу дрожащие ладони и, глотая вырвавшиеся слёзы, прошептала: