Ребенок (мой) моего босса

Всеволод пытался найти для себя логическое объяснение, оправдать возвращение, и служанка подала ему идею. Он вошёл в комнату Вероники и не обнаружил женщину. Услышав звук льющейся воды, как привязанный направился к ванной, открыл дверь и увидел её.

Вероника, обнажённая и прекрасная, в сияющих искрами каплях воды на белоснежной коже, вышла из душевой кабины и, столкнувшись с Гордеевым взглядом, замерла на месте. Глаза её расширились, пальцы заметно задрожали. Всеволод знал, что женщина не ожидала его увидеть, но губы словно сами произнесли:

– Пытаешься соблазнить меня, чтобы не сорвался с крючка?

Она дёрнулась как от удара. Щёки Вероники побелели, затем покрылись красными пятнами. Казалось, она сейчас снова даст ему пощёчину, но Гордеев ошибся.

– Вы вернулись, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость? – Голос помощницы звенел от ярости, но лицо казалось спокойным.

Гордееву снова отчаянно захотелось схватить её, подмять под себя, показать, кто здесь хозяин, но он лишь протянул стакан:

– Я принёс то, что ты просила.

– Хм, – приняла она воду. Посмотрела на Гордеева исподлобья: – Подрабатываете слугой в своём же доме?

Всеволод едва не сорвался, дёрнулся к ней – обнажённой, доступной, соблазнительной – но вовремя сдержался. И тут же расхохотался: вот же язва! Этим Вероника и понравилась ему, ещё до того, как он увидел в ней женщину. Его верная тень могла едким и метким замечанием вывести конкурента из себя, поставить на место зарвавшегося акционера, разрядить обстановку, когда Гордееву хотелось кого-нибудь убить.

Вероника же отвернулась, будто нарочно демонстрируя боссу крепкую попку, и принялась открывать шкафы. Методично, один за другим, она обшаривала их, а Гордеев не мог оторвать взгляда от округлых ягодиц. Надо же, он и подумать не мог, что под одеждой прячется такое сокровище!

Попа выглядела так, будто её обладательница не вылезала из спортзала. Упругая, подтянутая, без малейшего изъяна. Кожа белая, нежная, чуть светящаяся, как жемчуг высшего класса. А эти очаровательные ямочки ближе к пояснице!.. Так и хотелось припасть к ним губами, оставить дорожку влажных поцелуев вдоль выступающих бусин позвоночника, чтобы перевернуть и…

– Что ты делаешь? – не выдержав сладкой пытки, хрипло спросил он у помощницы, которая, казалось, вовсе не стесняясь своей наготы, что-то выискивала… Или же истязала его невероятной непосредственностью. – Что тебе нужно?

– Полотенца! – взмахнула руками Вероника и бросила на Гордеева злой взгляд через плечо. – Где эти чёртовы полотенца?!

Всеволод снова рассмеялся – теперь смех его прозвучал тихо и хрипловато, почти угрожающе. Гордеев привык, что женщины едва из трусов не выпрыгивают, демонстрируя ему тело. А если удаётся выставить прелести напоказ и привлечь внимание, то никогда не отворачиваются, а наслаждаются его взглядом и сами смотрят призывно.

Но не Вероника. Она не изгибалась, пытаясь принять наиболее соблазнительную позу. Когда застал её обнажённой, не закричала, имитируя гнев и стеснительность, не велела выметаться (знала, что бесполезно), не пыталась ударить или прикрыться. Она принялась искать полотенца!

Всеволод понял, что приблизился к Веронике, только когда уже почти уткнулся в её мокрые волосы. Почти подкрался – бесшумно и незаметно настолько, что она вскрикнула от неожиданности и сделала то, чего Гордеев никак не ожидал. Выхватила стакан из его рук и плеснула в лицо водой. Это оказалось, как бы по-идиотски ни звучало, последней каплей… Чего? Всеволод и сам бы не смог сказать.

Он схватил женщину и, вжав в себя, жадно впился в податливые губы… Но они мгновенно перестали быть нежными и сладкими, появился привкус крови – Вероника укусила его! Вырвавшись, она отскочила в сторону и, выставив перед собой длинную, на продолговатой ручке, щётку для тела, проговорила таким ровным тоном, будто не угрожала боссу:

– Если подойдёте снова, я вас ударю.

– Я тебя хочу, – выдохнул Всеволод. – Почему ты сопротивляешься?

Вероника вдруг рассмеялась. Обнажённая и хохочущая, она завела Гордеева ещё сильнее.

– Вы неисправимы, – отсмеявшись, ответила женщина. Лицо её стало серьёзным, глаза зло сверкнули. – Всеволод Платонович, сначала вы обвинили меня в том, что я хочу завладеть вашим телом, а теперь навязываете его?

– И мои миллиарды, – теперь уже улыбался Гордеев. – Я ещё деньги упоминал. Их я тебе тоже навязываю. И законный брак. Я изменил мнение, Вероника, и хочу, чтобы ты взяла всё, что я предлагаю.

– Не предлагаете, – покачала она головой, – а требуете взять и угрожаете расправой. Вы постоянно мне угрожаете и меняете своё мнение. Что ждать от вас в следующую минуту, мне даже представить страшно.

– Ничего страшного, – окинул её Гордеев плотоядным взглядом. – Я обещаю, что тебе понравится.

Вероника посмотрела с таким скепсисом, что Всеволод поджал губы. Захотелось наказать, снова сказать то, что выведет её из себя…