Ребенок от чудовища

А я, кажется, прирастаю к полу. Сейчас я увижу дочь. Собственную дочь, которую должен был бы впервые взять на руки и обнять. А вместо этого я впервые увижу ее маленькое бездыханное тело.

– Вы идете, папаша? – раздается раздраженное. Но, наверно, что-то есть такое в моем виде, что патологоанатом заявляет: – Давайте сюда, я сам все сделаю.

Облегченно выдыхаю и отдаю пробирку. Мужчина возвращается через несколько минут, я забираю колбочку и кладу ему в карман несколько купюр.

– Не надо…

– Надо. Спасибо. От души.

И иду на выход, желая поскорее все выяснить и поставить точку в этой истории.

– Эй, папаша! Вы тело-то будете забирать?

– Позже.

Сначала я должен убедиться в том, что это – моя дочь.

И вот спустя несколько дней я стою в коридоре клиники и уже десять минут заставляю себя открыть чертов конверт. Доходит до смешного: я – взрослый мужик, а боюсь, как сопливый мальчишка.

Звонок мобильного дает мне небольшую отсрочку, чему я безумно рад.

– Артем Васильевич, есть информация, – докладывает Богдан.

– Отлично, давай через полчаса в офисе у меня в кабинете.

Кладу нераспечатанный конверт в карман. Сначала выслушаю Богдана. Вдруг эти чертовы бумаги даже вскрывать не придется…

Глава 24

Артем

Я гнал по улицам так, что все возможные штрафы мои. И плевать. Мне не терпится узнать информацию, которую нарыл Богдан. Ведь речь идет о нашей с Авророй дочери. И нашем будущем. Которое в настоящий момент очень зыбко. А есть ли оно вообще?..

– Проходи, садись, – киваю Богдану на кресло напротив, едва начальник охраны входит в кабинет. – Выпить хочешь?

– Извините, я за рулем.

– А я, пожалуй, выпью.

Осушаю залпом стакан, сажусь в свое кресло и внимательно смотрю на Богдана.

– Рассказывай, что удалось узнать.

– На самом деле, – мнется начальник охраны, тяжело вздыхая. – Боюсь, что ничего. В тот день, когда поступила ваша супруга, в клинике был аврал. Двое врачей на больничном, один уволился. На ее операции присутствовали врач, акушерка, анестезиолог, и все. То есть неполная бригада. Неонатолог вообще подошел только к концу операции.

Скриплю зубами. Хваленая клиника, а халатность хуже, чем в государственной больнице! Но ничего. С ними я буду разбираться позже.

– А дальше?

– А дальше была операция. С протоколом я ознакомился, обсудил со знакомыми врачами. Все было сделано грамотно, и, согласно документам, ваш ребенок умер еще до того, как Аврора попала на стол.

Прикрываю глаза, сжимая руки в кулаки. Я думал, что справился. Что наспех залатал рану. Но слова Богдана режут по живому, острым ножом вспарывая мое сердце. Похоже, что я никогда не научусь спокойно реагировать. Это просто невозможно.

– А врачи? Ты смог поговорить с ними?

– Не со всеми. Акушерку найти не удалось: на работе у нее выходной, дома ее нет, а те друзья, что я смог наспех найти и опросить, не знают, куда она могла податься.

Я хмурюсь, а в этот момент мысли путаются, роятся в голове, расталкивая друг друга и мешая выстроить связную картину. Так, хорошо. С этим разберемся потом.

– А врач и анестезиолог? – я даже не дышу, вперившись взглядом в Богдана. Сейчас от того, что он скажет, зависит многое.

– Они мне сказали то же, что и вам. То же, что написано в протоколе операции. Ни разу не ошиблись и ни разу не оговорились.

Кровь в висках стучит так, что уши закладывает. В голове стоит оглушительный звон. Так звучит разбившаяся вдребезги надежда. Но не последняя.

Я перевожу взгляд на край стола, где лежит чертов конверт, который у меня так и не хватило духу вскрыть. Именно он моя последняя надежда.

– Но все же был момент…– начинает Богдан, нахмурившись.

– Что?! Говори! – перевожу взгляд на начальника охраны и даже подаюсь вперед. Может, это та самая соломинка, которая спасет наши с Авророй жизни?..

– Через сутки произошло кратковременное отключение электроэнергии. Буквально на минут пять-семь. Но и этого достаточно, чтобы сервер вылетел.

– Так…

– В этот раз он вылетел, и все данные, которые хранились на нем, «сгорели». Многое удалось восстановить, потому что данные дублируются на других источниках. Но не записи камер видеонаблюдения.

– А это тут причем? – не понимаю, что Богдан имеет в виду.

– В каждой операционной, каждой родовой стоит камера, которая записывает ход операции и передает запись на сервер. Такая запись была и на операции вашей жены. Но из-за отключения электроэнергии она исчезла.

А вот это уже интересно! А вот это уже что-то!

– Можешь узнать, передавались ли записи еще куда-нибудь?

– Я как раз собираюсь завтра наведаться в компанию, которая устанавливала камеры, и подробно с ними обо всем поговорить.

– Отлично. Спасибо за работу, Богдан.

Когда за ним закрывается дверь, мой взгляд снова возвращается к конверту. Хватит. Пора его вскрыть. Хоть мне и страшно, как никогда в жизни. В конце концов, именно там – неоспоримое доказательство. И мне нужно знать наверняка. Я не смогу вечно бегать от самого себя.

Разрываю конверт, достаю вдвое сложенный листок. Сердце колотится, как бешеное, а ладони потеют. Но я не отступлю.