Читаем Речь против языка полностью

Привычка японских самураев таскать с собой два меча также идет отсюда: все железные мечи, впервые появившиеся в Японии еще в эпоху Лей (примеч. cdxxxviii), имеют происхождение с материка (примеч. cdxxxix). Меч является одной из трех древних регалий (от тех) японского императора и имеет особое значение в японском обществе (примеч. cdxl).

Лев японских масок гигаку – лев ассирийских масок (примеч. cdxli). Ашшур или Ассур – столица древней Ассирии, первый город, построенный ассирийцами и названный в честь ассирийского Верховного бога Ашшура[259].

Ашока[260] Великий – правитель империи Маурьев (от лат. mas/maris, муж/мужа), подчинивший земли от современного Афганистана до Бенгалии и далее на юг до Майсура. Через восемь лет после восшествия на трон Ашока объявил войну государству Калинга (Орисса, Калидон? Халдея?).

Перевод эдиктов (лат. edictum – объявление) Ашоки позволяет всмотреться в личность переводчика: человек с хорошим (в том числе философским) греческим образованием, отчетливо понимающий смысл буддийских текстов, находящий точные греческие соответствия для пракритских форм, видящий сходства и различия двух вступивших в контакт культур и, в соответствии с этим, то буквально переводящий текст, то несколько отступающий от оригинала, когда нужно приблизить индийские установления к читателю-греку (примеч. cdxlii).

Данные нумизматов (знатоков монет) (примеч. cdxliii) гласят, что индоскифский царь Азес I установил новую династию в Западном Пенджабе после 53 г. до н. э. (примеч. cdxliv). Аш-аз – это окончание имен в оскскоумбрских языках древней Италии, соответствующее привычному латинскому ус-уз в названиях: узбеки, усуни, ушкуйники и т. д. (примеч. cdxlv). В русском языке оно осталось как Аз (Я) в азбуке.

Самыми умелыми воинами среди италиков считались люди племени марсов[261]. Говорили марсы на собственном наречии умбрского языка (наиболее близким ему считается оскский)[262]. Среди пленных Красса Гораций выделил марсов (примеч. cdxlvi) особо вместе с апулийцами, отмечая, что они состарились под царем мидийцем с оружием в рядах тестей-врагов (примеч. cdxlvii). Основателем Персидской державы был мидиец Кир. Матерью Кира была Мандана (русск. Манда) – дочь мидийского царя, ей предсказали, что она родит сына, который станет владыкой мира.

Оски (Osci, Opsci, Όσκοι, Όπικοί) считали себя изначально италийским племенем и занимали Среднюю Италию, часть Нация и Кампанию. Самниты, победив осков, усвоили их язык. Литературный памятник оскского языка – Ателланы, был распространен в Риме и понимаем всеми. На оскском языке говорили апулийцы, самниты, гирпины, северные кампанцы (со времени самнитского завоевания), луканцы, брутийцы, мамертинцы. В Геркулане и Помпее оскский язык был в употреблении до самой гибели городов. Приметой осков было остроязычие. Острословы-тролли из осков особенно доставали цезарей. Калигула велел принародно сжечь одного из них в цирке.

Имя осков породило русские родовые имена Оськин, Опискин, Очкин; слова «острый, остров, очко», глагол «опускать» и т. д. Оски любили сочинять и исполнять частушки (лат. fescennini, совр. русск. басни).

Стихи Ригвед местами напоминают оскорусские басни-частушки. Связано с латинским scrabo-scribo (шкрябаю-пишу) прозвище скобари. Очевидно и название одного из городов осков-опсков – Псков (примеч. cdxlviii). Русская = римская история на Востоке трудно, но захватывающе читается в тамошних преданиях (примеч. cdxlix).

Мать Ашоки Субхадранги была дочерью бедного брамина Чампаканагара. Отец отдал ее в гарем, потому что получил предсказание, что ее сын станет великим правителем. Этим Субхадранги напоминает начавшую карьеру в гареме Семирамиду. Ашока известен распространением буддизма и женитьбой на сачке Кумари – дочери богатого торговца, родившей ему двух детей (Махендра и Сангхамитра) (примеч. cdl). По преданиям джайнов, Ашока царствовал после Чандрагупты и Биндусары[263](примеч. cdli). Ашока построил сеть университетов, бесплатных гостиниц, каналов, ирригационных систем, обновил дороги. В этом его строительство на Востоке напоминает стройки сына Саргона II – Синахериба и Семирамиды, а сам он смахивает на основателя Вавилона и страстного охотника Нимрода.

Имя Нимрод-Немврод приравнивают к имени шумеро-аккадского бога войны и охоты Нинурты. Это имя принял ассирийский царь Тукульти-Нинурта I, захвативший Северную Месопотамию, земли к югу от озера Ван. М. Хоренаци отождествлял Немврода с Белом (примеч. cdlii).

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука