Речи

40. Пусть жизнь царя проходить так, чтобы и по смерти он жил в хвалах ему, как это было с преемником его на престоле, который сокрушил бы господства персов, если бы измена не воспрепятствовала ему завершить свое дело. Однако все же он велик и по смерти. Ведь он погиб жертвою коварства, как Ахилл, а за подвиги, свершенные раньше смерти, его славят, подобно последнему. 41. И это даровано ему богами, которым он вернул святыни и почести, священные участки, жертвенники, кровь жертв. От них услыхав, что, смирив гордыню персов, умрет затем, ценою жизни он купил славу, много городов взяв, много земли опустошив, приучив тех, кто прежде преследовал, бежать, собираясь, как все знают, принять посольство, приносящее с собою покорение врагов. Вот почему он приветствовал свою рану и, взирая на нее, торжествовал и не проливал и сам слезь, и тем, кто так делал, выговаривал за то, что не считают для него рану выгоднее всякой старости. Так и многочисленные посольства, после него являвшиеся, все — его дело и что Ахемениды вместо оружия прибегают к переговорами дело его, вложившего в души их такой страх. Таков у нас царь, восстановлявший святыни богам, — свершавший подвиги, не поддающееся забвению, личность, какая не позволяет забыть о себе. [18]

{18 К характеристике отношений Либания к Юлиану, кроме монодии на смерть Юлиана, orat. XVII, посольского приветствия к Юлиану, orat. XV (о связи с него ер. 736 см. Forster, pg. 114 u. 2), приветственной к нему же, orat. XII, за Аристофана, orat. XIV, к антиохийцам о гневе царя, orat. XVI, Эпитафия Юлиану, orat. ХѴIII, orat. XXIV, О каре Юлиана, orat. XXXVII К Поликлу, § 4 след., см. многие письма Либания, частью обращенный к Юлиану: ер. 13, радость Либания о поправлении здоровья Юлиана: «Что может мне быть мило, когда ты страдаешь?», ср. 33, по поводу землетрясения в Никомедии, причем Либаний говорит о частых беседах своих о Юлиане с Ельпидием; ер. 372, по поводу победы Юлиана над алеманнами в Галлии, (март 358, Seeck> S. 345), где Либаний говорит о том, что власть не изменила Юлиана, и о его щедрости к друзьям; ер. 525; ер. 670, по поводу милости Юлиана Аристофану (срв. orat XIV), где Либаний говорит о привязанности к себе Юлиана, ср. 1588 (о редакции его cod. Vossian., Seech, S. 33), ер. 712, где упоминается об оскорблении Юлиану антиохийцев и Либаний говорит о своей беседе о нем с Алкимом и о мысленном её продолжении, после того, как остается наедине (363-го г., Seeck, S. 396), ср. 722, по поводу назначения Юлианом при от-езде его из Антиохии консуляром Сирии Александра гелиопольца, ер. 1035, где Либаний упоминает о том, как Юлиан принимает к сердцу обиды другу. О письмах своих к императору и осторожности в их публика-щи говорит Либаний ер. 1330 (364 го г.). Характерно для отношений между Либанием и Юлианом описание их встречи после долгой разлуки ер. 648 (362-го г.).—Хвала царству Юлиана, как царству правды, ер. 701.—Тоска и память по умершем, высокая оценка покойного Юлиана в ряде писем, см. ерр. 866. 1474. 1475. 1061. Особенно это последнее письмо, к Фемистию. 1062. 1218. 148S. 1489. 1186. 1351. 1294.}

42. Я бы желал, чтобы его предшественник разрушал, срывал, сжигал храмы противников, так как решил пренебрегать богами, хотя дельнее тот, кто щадить и храмы врагов, за собственные же храмы, построенные с большой затратой труда, времени, руками множества людей, на большую сумму талантов, стоить, полагаю, даже подвергаться опасности. Ведь если города надо спасать всеми средствами, а городам больше, чем прочие здания, придают блеску храмы, и последние лучшая краса их после царских-дворцов, как же не должно уделять и им попечение и стараться, чтобы они входили в целое городов? Конечно, есть постройки и помимо храмов. Но, полагаю, для подати нужно здание, куда она поступает. Пусть же принимает ее храм, стоящий на своем месте, пусть его не сносят. Ведь мы считаем возмутительным отрубать руку человеку, не станем же считать, чем то обычным вырывать глава городам, и разрушение землетрясением оплакивать, а сами, когда землетрясений и вреда, каким они сопровождаются, нет, причинял то же, что они,

43. Храмы, конечно, как и все прочее, владение царей, так смотри, благоразумно ли губить собственное достояние. Так, бросающий в море мачту — не в здравом уме, не менее и кормчий, если он обрезывает канат, который нужен для корабля, и если прикажет матросу бросить в море весло, это будет сочтено за поступок неладный. Если же какой-нибудь правитель ослабляешь город в столь значительной части его, разве он приносить ему высокую пользу? К чему губить то, чему применение можно дать иное? Разве не постыдно войску воевать с собственными камнями и поставленному вождем призывать против с великим усердием возведенных в высоту в древние времена зданий, окончание коих тогдашним царям послужило основанием в празднеству.