Речи

206. Филагрий, именитый вельможа, вступивший на высший трон наместника [122], не будучи в состоянии улучшить положение дела и довольствуясь тем, если оно не становится хуже, увещевал сословие хлебопеков быть добросовестнее, но не считал нужным применять принудительные меры, боясь усиления бегства, чем город тотчас был бы погублен, подобно кораблю, покинутому матросами. 207. Тогда те, кому добрая слава людей, стоящих во власти, за досаду, видя, что этого человека признают богоравным, обвиняют, нечестивцы, его, заявляя, что благоразумие его поступков не есть благоразумие, а продажа того гнева, какой предписывает ему его долг. А я и сам смеялся, и его просил о том. Но он, сперва повинуясь мне, после того как увидал, что плутовство растет, раздражается и приступил к бичеванию там, где предстояло созерцать ее наибольшему сборищу народа [123]. 208. Он, восседая на колеснице, допрашивал под плетями, кто тот, из за расходов на кого они вынуждены так поступать в торговле хлебом. А когда они ничего не могли сказать, дошел до седьмой жертвы, а я, ничего не зная, приближался обычной своей дорогой. Услышав же звуки ударов, до которых любительница народная толпа, что с жадным вниманием взирала на кровь, текущую по спинам, остановившись, увидал скорбное зрелище, невыносимое для моего взора, но не для того, чтобы медлить. Но немедленно раздвинув толпу руками, с молчаливым упреком дошел до колесницы, а там молчание прервалось и полилась речь, при чем я настаивал на двух только пунктах, что подвергающееся наказанию невиновны и что, если он не утишит свой гнев, то завтра будем очевидцами такого, какого никто не пожелал бы. 209. Это было справедливо и полезно и для правителя, и для народа, но, по общему мнению присутствующих, грозило смертью оратору и шло наперекор желанию народной толпы. Да и были у многих в руках камни, на случай, если кто станет за них ходатайствовать. Удивительно, как они не полетели при первых же словах. 210. Затем удивительно и другое, как успокоившееся в такой степени не присоединили своего голоса. Но это было делом не кого-либо из людей, а какого то божества и Судьбы, которые усыпляют и неистовство моря. Поэтому меня называли благодетелем тех, кто были избавлены от истязания, правителя, жителей, целого города, так как одни перестали голодать, другой избежал канатов [124].

{122 Филагрий, comes Orientis в 382–ом году, Amm. Marc. XXI 4, 2, cod. Theodos. VIII 5, 41 (один из законов, касающихся вывоза из города мусора и пользования для этого крестьянскими ослами, cf. ibid. 38, 4), Seeck, S 237. 0 его жестокости к пекарям во время голода в Антиохии orat. XXIX (Ρ—XXXVII pg.) § 6, rol. Ш pg. 65 sq. (orat. de Antiochi uxore), см. у нас, ниже, orat. XXXIV (F—XXXII R.) $ 4, vol. ΠΙ pg. 193, 9–11 (об истязании хлебопеков на глазах Либания).}

{123 Типический пример описательной манеры выражения у Либания: «площадь». Упоминание Пелагия, бывшего consularis Syriae, см. ер. 993. (по Seeck'j, 393–го г.).}

{124 Срв. описание народного мятежа § 103. Orat. XIX (К Феодосию о мятеже) § 6, vol II pg. 387, «неправый гнев на правителей и смерть их, влачимых за ноги». Amm. Marc. XIV, 7. 26.}

211. Те же, кого это злило, горевали. Бедой для них было не это только, но и множество других проявлений высокого почтения, так как он между прочим громко осуждал закон, не позволявшей ему идти ко мне на дом. Этим правом часто пользовались и тот правитель родом из Эпира, и еще чаще другой, уроженец города Кира. Последнему имя Пелагий [125], первому Марцеллин. В течение этой поры, я знаю, я больше всего благодетельствовал людям, так как ко мне прибегали нуждавшееся в снадобьях и я при посредстве правителей лечил им раны.

{125 Seeck. S 235. Школьный товарищ Либания, см. ер. 93, где дается его подробная характеристика, весьма хвалебная; ер. 478; ер. 1042. 1207. 1120— письма, им доставленные адресатам Лнбания; рекомендательные письма 477—479. Ему адресованы ер. 1401. 1407.}

212. Упомянув о Прокле, поминаю о буре, вихре, бичевании и крови. Но и тут было для меня некоторое благо в том, что я и возмущался этими деяниями, и считался таким их противником. Так я не ходил к нему, как я поступал по отношению к немногим, занимавшим тот же пост. Далее я пользовался доброй славою по ненависти моей к нему и его ко мне, моей явной, его, которую он желал, но не мог скрыть [126].

{126 Срв. or. XLII (За Фалассия) § 39 sq., voJ. III pg. 326 sq., у нас. ниже.}