Речи

11. Итак это делалось, как следует, но то (месть) не было в надлежащем порядке. Ведь они не столько угождали тем, что делали, сколько огорчали тем, чего не исполняли, и лучше бы было с их стороны сделать то, чем они пренебрегали, а пренебречь тем, о чем они заботились, не так, как они в действительности поступили. Никто бы из неправо убитых не порадовался бы красоте памятника так, как отмщению убийце. Итак, не смотря на распространенность той молвы, что убийца—из нашей среды и что возмутительно, если никто не выступить против него, по-прежнему мало беспокоились о том те, кому следовало, не собирали участников совещаний для розысков по убийству, хотя несчастья наводили на мысль о таковом.

12. Савроматы перешли Истр, не побоявшись несокрушимая войска старшая государя, ограбили цветущее всяким достатком племя иллирийцев, перенесли в свою страну их великое изобилие, скопленное за долгие годы. И можно было бы удивляться печали правителя этой области [2], когда он считал для себя этот год годом слез, а не консульской одежды, но откуда, нужно полагать, явилась смелость у слабейших?

{2 Проб, Amm. Marc. XXIX 6, 9 sq. cf. Severs, p. 253 sq.}

13. Я полагаю отсюда, так как и восстание тирана, приведшее города ко всяческому разорению, из за чего младший государь много предпринял, много потерпел, полагаю, произошло от этой причины, но еще гораздо более это второе (вторжение савроматов). Ведь он, если не из за чего другого, быв свойственником Юлиану, боясь, скрываясь и постоянно опасаясь поимки и избегая грозившей смерти, бросил таким образом жребий [3], а что люди, облагодетельствованные, получившие почести, считавшиеся в числе друзей, вместе и делили трапезу, и пускались на такие козни, как не вызвано было тою причиною, о которой я сказал?

{3 Amm. Marc. XXVI 6. Zosim. IV 4. 4.}

14. Множество убитых и там, и в Риме возвещает гнев демонов, из за коего одни гибли, другим гибель предстояла. Ужас потрясал землю и море. И я не упрекаю чету государей, что они поступали неправо, налагая кару по законам на тех, кто были уличаемы, но то самое, что заслуживших смертной казни оказалось нескончаемое множество, из них большинство из знатных домов, подтверждает мои слова о том, что страна подверглась преследованию какого-нибудь демона.

15. А эти последние несчастья как же не характеризуют, очевидно, людей, одержимых злым демоном? Погибло у нас двадцать пять провинций, при чем население одних было захвачено вне стен, другие, съев все внутри, при чем умершим от голоду не суждено было даже быть погребенными, но родственники, взвозя их на стену, спускали несчастных вниз обнаженными.

16. Вот как натешились скифы, всегда трепетавшие при одном слухе о военном искусстве римлян. Но теперь сколько ни давали битв, они всякий раз побеждали, при чем мы умирали доблестно и как подобает храбрым мужам и все же были истребляемы. И теперь мы дошли до земледельцев после гибели тех, кто проводили жизнь в оружии.

17. Далее, некоторые скажут, что я сочиняю убийство, которого не было, что умертвил его один из врагов. Я же не стану говорить о том, что перс не дерзнул бы пробраться в центр войска с намерением умертвить, я что, если бы их было большее число, они и истребили бы большее число, на самом же деле умирает один и никто из находившихся вблизи и телохранителей не пострадал нимало, да и намерения в тому не было, ведь целью подвига, на который он был послан, был этот человек.

18. Но было, несомненно, после той поры много посольств к персидскому царю, — скажу опять тоже, и персы то привыкли величаться воспоминаниями о подвигах, и не раз рассказывают об ударах, нанесенных римлянам, и кого из царей сразили. Но все же ни сам царь их, ни другой кто либо из высокопоставленных людей, но даже никто и из частных людей, оказывается, не утверждал, чтобы смерть эту причинил перс.

19. Но и на изображении этого, говорят, не оказывается, так как было бы скорее всего написано, если свершен был такой достославный подвиг. Но он представлен во образе льва, дышащего огнем. Нарисовав то, что претерпели, они не прибавили того дела, свершения коего они за собою не знали, и не щеголяли тем, чего не бывало.

20. А самое важное, Виктора и Саллюстия [4] и прочих, явившихся в качестве послов о мире, Сапор спросил, не стыдно ли римлянам, что нимало не позаботились они о наказании за Юлиана, который пал один, что больше всего вопиет о том, в чем именно было дело. «Я же, сказал он, когда убит кто либо из моих вождей, с тех, кто не пал вокруг него, с живых сдираю кожу и родственников умершего утешаю, посылая им на руки головы тех». Сапор не сказал бы этого и не упрекнул, если бы это было подвигом одного из врагов. Как бы, в самом деле, стали они мстить тому, кого не имели в своей власти?

{4 Amm. Marc. XXV 7. 7 et 13.}

21. Если, таким образом, он умер от копья, но это сделано рукою не перса, что же остается, как не то, что убийца находится в числе наших, или угождавших кому либо его устранением, или даже самим себе, дабы не были в почете те боги, почитание коих было им в великую досаду [5]?