Речи бунтовщика

Ужасне всего то, что Франція, открывая новые пути, не можетъ освободиться отъ старыхъ предразсудковъ. Народъ, разочарованный въ конституціонной монархіи, свергаетъ ее, но на слдующій же день онъ провозглашаетъ новое правительство, основанное на старыхъ началахъ — правительство, готовое предать народъ въ руки какого-нибудь злодя, который навлечетъ на прекрасныя долины Франціи нашествіе непріятелей.

Черезъ двадцать лтъ онъ повторяетъ ту же ошибку. Видя, что Парижъ покинутъ войсками и правительствомъ, народъ, предоставленный самому себ, не пытается установить той новой формы политической жизни, которая привела-бы къ новому экономическому режиму. Замнивъ слово Имперія — Республикой, а это послднее — Коммуной, онъ и здсь прибгаетъ къ представительной систем. Онъ передаетъ свои права выборному собранію и поручаетъ ему создать ту новую форму человческихъ отношеній, которая дала-бы Коммун силу и жизнь.

Конституціи, разорванныя въ клочки, разлетаются подобно мертвымъ листьямъ, увлекаемымъ въ рку осеннимъ втромъ! Освободиться отъ старыхъ предразсудковъ не такъ легко; уничтоживъ шестнадцатую конституцію, народъ создаетъ семнадцатую.

Даже въ теоріи мы встрчаемъ то же поклоненіе представительному принципу. Многіе реформаторы, разсматривая современное экономическое положеніе, требуютъ полнаго преобразованія способовъ производства и обмна и уничтоженія капиталистическаго режима. Но какъ только дло дойдетъ до ихъ политическаго идеала, они не ршаются коснуться представительной системы: въ Рабочемъ Государств, и даже въ свободной Коммун они стремятся сохранить представительное правительство.

Къ счастью, престижъ этого принципа падаетъ. Прослдимъ за развитіемъ представительнаго правительства. Мы имемъ возможность это сдлать. Оно функціонировало и функціонируетъ на открытой арен Западной Европы во всемъ разнообразіи своихъ формъ — отъ умренной монархіи до революціонной коммуны. На него возлагали столько надеждъ, а оно явилось орудіемъ интригъ и личнаго обогащенія, препятствіемъ для развитія народа и проявленія его иниціативы. Поклоненіе принципу представительства не иметъ большаго raison d'^etre, чмъ поклоненіе королевской власти. Теперь уже понимаютъ, что недостатки представительнаго правительства не являются продуктомъ соціальнаго неравенства; осуществленное въ сред, въ которой капиталъ и трудъ равномрно распредлены между всми, оно приведетъ къ тмъ-же печальнымъ послдствіямъ. Не далекъ тотъ день, когда эта форма правленія, возникшая, по удачному выраженію Дж. Ст. Милля, изъ стремленія защитить себя отъ когтей и клюва короля коршуновъ, уступитъ мсто политической организаціи, созданной насущными потребностями человчества и основанной на слдующемъ принцип: настоящая свобода заключается въ томъ, чтобы каждый самъ устраивалъ свои дла, не предоставляя ихъ на волю Провиднія или выборнаго собранія.

Такое же заключеніе долженъ сдлать всякій, кто пойметъ, что главные недостатки правительственной системы присущи ей, какъ таковой, а не зависятъ отъ формы и мста ея примненія.

II.

„Современные обычаи предохраняютъ насъ отъ престижа королевской власти, — писалъ Огюстенъ Тьерри въ 1828 году, — теперь мы должны опасаться авторитета легальнаго порядка и представительнаго правительства”[9]. Бентамъ говорилъ приблизительно то же самое. Но въ то время ихъ предупрежденія остались незамченными. Вера въ парламентаризмъ была сильна, и этимъ критикамъ возражали слдующимъ аргументомъ: „парламентскій режимъ не сказалъ еще своего послдняго слова; о немъ нельзя судить, пока въ его основу не ляжетъ всеобщая подача голосовъ”.

Съ тхъ поръ всеобщая подача голосовъ введена. Буржуазія, посл долгихъ сопротивленій согласилась принять ее. Въ Соединенныхъ Штатахъ всеобщая подача голосовъ функціонируетъ уже около вка въ условіяхъ полной свободы; во Франціи и Германіи она тоже проложила себе путь. Но представительный режимъ остался тмъ, чмъ былъ во времена Тьерри и Бентама; всеобщая подача голосовъ не измнила его; она только способствовала выясненію его недостатковъ. Вотъ почему теперь не только такіе революціонеры, какъ Прудонъ, возстаютъ противъ этой системы; люди боле умренные, какъ Миль[10] и Спенсеръ[11] кричатъ: „остерегайтесь парламентаризма!” Можно, основываясь на общепризнанныхъ фактахъ, написать цлые томы о непригодности этой системы и найти сочувствіе среди читателей. Представительное правительство было предано суду — и приговорено.

Его приверженцы постоянно указываютъ намъ на заслуги этого режима. Мы обязаны ему, говорятъ они, нашей политической свободой, о которой не могло быть и рчи при абсолютной монархіи.