Речные заводи (том 1)

— Торговец разным печеньем по фамилии Чжан,— отвечала старуха.

Торговец Чжан как раз находился в это время у себя и, когда увидел входившего к нему У Суна, даже испугался.

— Не приходилось нам встречаться, господин начальник,— забормотал он.

— Мои родственники многим обязаны соседям,— сказал У Сун,— и поэтому я пришел пригласить вас на чашечку легкого вина.

— Ай-я! — воскликнул старый Чжан.— Я-то не удосужился даже послать вам поздравительных подарков, так зачем же приглашать меня?

— Ну это ничего,— сказал У Сун,— а сейчас я прошу вас к нам,— и он потащил старика в дом У старшего и усадил рядом с Яо Вэнь-цином.

Кто-нибудь из читателей может спросить, почему ни один из пришедших ранее гостей не ушел. А дело объяснялось очень просто: у дверей внутри и снаружи стояли солдаты, так что гости оказались как бы под стражей.

Таким образом, с невесткой и старухой Ван всего собралось в комнате шесть человек. Придвинув табуретку и примостившись с краю у стола, У Сун приказал стражникам запереть все двери. Прислуживавший у стола солдат налил в чашки вина. И когда все приготовления были закончены, У Сун обратился к присутствующим со следующим приветствием:

— Уважаемые соседи! Простите меня, человека простого и невежественного, что не сумел пригласить вас, как положено по чину.

— Помилуйте,— отвечали гости,— мы ведь и приема вам не устроили по возвращении, а пришли беспокоить вас!

— Ну, это пустое,— сказал, улыбаясь, У Сун.— Надеюсь, дорогие гости не осудят нас за скромное угощение.

Стражники между тем все подливали и подливали вина, и гости стали чувствовать какое-то беспокойство, не понимая, что происходит. Когда все выпили уже по три чашки, Ху Чжэн-цин встал со своего места и сказал:

— Дел у меня много, надо бы домой...

— Что вы, разве можно уходить! — сказал У Сун.— Раз уж пришли, то побудьте еще немного.

При этих словах сердце Ху Чжэн-цина отчаянно забилось, как у человека восемь раз опустившего бадью в колодец и семь раз поднявшего ее с водой. Он снова сел, а про себя подумал: «Если У Сун пригласил нас с добрыми намерениями, почему же он так обращается с нами и даже с места двинуться не позволяет?»

— Налейте гостям еще вина,— снова приказал У Сун.

Стражник еще четыре раза наполнил чашки и так продолжал подливать, пока гости не осушили их семь раз. Собравшимся казалось, что они побывали на всех знаменитых пирах императрицы Люй Тай-хоу, а ведь пиров этих было не меньше тысячи. После этого У Сун позвал стражников и приказал им прибрать посуду.

— Подождем немного, а потом снова будет закусывать,— сказал он.

Затем У Сун вытер стол и, когда гости собрались было покинуть свои места, остановил их и сказал:

— Вот сейчас-то я и хочу с вами поговорить. Кто из уважаемых соседей умеет писать?

— Господин Ху Чжэн-цин очень хорошо пишет,— ответил Яо Вэнь-цин.

— Могу я побеспокоить вас? — обратился У Сун к Ху Чжэн-цину, вежливо ему кланяясь. Он засучил рукава своего халата, сунул руку за пазуху и вдруг выхватил оттуда острый кинжал. Стиснув рукоятку кинжала четырьмя пальцами правой руки, он прижал большой палец к сердцу и, страшно выпучив глаза, сказал:

— Всякое зло должно быть наказано, и у каждого должника есть свой кредитор. А вас, почтенные соседи, я прошу быть лишь свидетелями!

Тут У Сун левой рукой схватил невестку, а правой указал на старую Ван. Присутствующие остолбенели от ужаса и, не зная, что делать, не смея произнести ни слова, глядели друг на друга.

— Уважаемые соседи,— продолжал У Сун,— не удивляйтесь и не пугайтесь! Я невежественный человек, но смерти не боюсь, а также знаю, что за зло следует платить злом и что обида должна быть отомщена! Вам, уважаемые соседи, я не причиню никакого вреда и только прошу быть моими свидетелями. Если же кто-нибудь из вас попробует уйти раньше времени, то не обессудьте! Разговаривать я тогда буду по-иному: семь раз проткну кинжалом. Ведь мне сейчас ничего не стоит убить человека!

Гости стояли как вкопанные и шелохнуться не смели.

— Слушай меня, старая скотина! — крикнул У Сун, уставившись на старуху Ван.— Это ты виновата в смерти моего брата и должна отвечать за это! — Обернувшись к невестке, он продолжал: — И ты, распутная гадина, слушай, что я тебе скажу! Если признаешься, что погубила моего брата, я пощажу тебя!

— Дорогой деверь! — воскликнула невестка.— Что это вы говорите! Ваш брат умер от сердечной болезни, при чем же тут я?

Не успела она это произнести, как У Сун вонзил кинжал в стол, схватил ее левой рукой за волосы, а правой за грудь. Затем пинком ноги опрокинул стол и, подтащив женщину к алтарю, бросил ее на пол. Пиная ее ногами, он правой рукой схватил кинжал и, указывая им в сторону старухи Ван, закричал:

— Ну, старая свинья, говори всю правду!

Та хотела было улизнуть, но, убедившись, что это невозможно, сказала:

— Не гневайтесь, господин начальник! Все скажу вам.

Тогда У Сун велел стражнику подать бумагу, тушечницу, кисточку и тушь и, указывая на Ху Чжэн-цина кинжалом, сказал:

— Прошу вас, запишите по порядку все, что здесь услышите!