Речные заводи (том 1)

После этого они распрощались с охраной и миновали заставу. Через пятнадцать ли они встретили высланного вперед работника с одеждой Линь Чуна. Тогда Чай Цзинь попросил Линь Чуна сойти с коня, снять охотничий наряд и переодеться в собственное платье. Линь Чун прицепил кинжал, надел войлочную шляпу с красной кистью, взвалил на спину узел, взял пику и, простившись с Чай Цзинем и остальными, пошел своей дорогой.

Чай Цзинь же и его свита сели на лошадей и отправились на охоту. К вечеру все двинулись домой. На заставе они поделились добычей с начальниками и возвратились в поместье. Но об этом можно больше и не говорить.

Вернемся же теперь к Линь Чуну. Прошло уже более десяти дней с тех пор, как он простился с Чай Цзинем. Наступил последний месяц зимы; погода стояла холодная. Небо было покрыто тяжелыми снежными тучами; дул порывистый северный ветер. Временами сильный буран заволакивал все кругом. А Линь Чун все шел и шел, увязая в снегу.

Вечерело. Становилось невыносимо холодно. И тут Линь Чун заметил вдали, на берегу озера, кабачок, который стоял словно придавленный снегом. Линь Чун поспешил туда, раздвинул камышовые циновки и, согнувшись, вошел внутрь. В комнате было много скамей и столов. Выбрав место, Линь Чун уселся, прислонил к стене свою пику, опустил наземь узел, снял войлочную шляпу и повесил на стену саблю. Тем временем к нему подошел слуга и спросил:

— Сколько прикажете подать вина?

— Для начала дай мне два рога,— сказал Линь Чун.

Слуга нацедил из бочонка два рога вина и поставил их перед Линь Чуном.

— Есть у вас какая-нибудь закуска? — спросил его Линь Чун.

— Есть сырая и вареная говядина, гуси и молодые цыплята,— отвечал слуга.

— Принеси-ка мне пока что два цзиня вареной говядины! — приказал Линь Чун.

Слуга ушел и скоро вернулся с блюдом мяса и с тарелками овощей. Потом поставил перед Линь Чуном большую чашку и наполнил ее вином.

Осушив несколько чашек, Линь Чун заметил, что какой-то человек подошел к двери, остановился там, заложив руки за спину, и смотрит, как идет снег. Затем незнакомец спросил слугу:

— Кто это пьет там вино?

На этом человеке была соболья шуба и теплая зимняя шапка с бахромой на полях; ноги его были обуты в сапоги из оленьей шкуры с узкими голенищами. Он был высокого роста и имел внушительный вид. Скулы на его щеках сильно выдавались, усы и борода рыжего цвета свешивались, напоминая трезубец.

Линь Чун подозвал слугу, велел подлить вина, а затем пригласил его за свой стол.

— Выпей со мной чашечку,— предложил он.

Когда слуга выпил, Линь Чун спросил его:

— Скажи, пожалуйста, далеко еще до Ляншаньбо?

— Нет,— отвечал слуга,— всего несколько ли, но проехать туда можно лишь на лодке, так как сухопутной дороги нет.

— А ты поможешь мне найти лодку? — спросил его Линь Чун.

— Где же ее найдешь в такой буран,— отвечал слуга.— Да и время позднее.

— Я хорошо тебе заплачу,— настаивал Линь Чун.— Очень прошу тебя найти лодку.

— Да разве ее сейчас найдешь? — твердил слуга.

— Что же мне делать? — сказал Линь Чун задумчиво.

Он выпил еще несколько чашек вина, на душе у него стало тяжело, и он погрузился в свои невеселые мысли. «Когда-то я был военным наставником в столице,— думал он,— свободно ходил по улицам города, выпивал и веселился сколько моей душе угодно. Кто бы мог подумать, что из-за этого негодяя Гао Цю мне доведется с клеймом на щеке идти в подобное место. У меня есть семья, но я не имею возможности жить с ней, у меня есть родина, но я не могу возвратиться туда и вынужден прятаться в такой глуши!»

Грустные думы расстроили его. Он попросил слугу дать ему кисточку и тушечницу и написал на стене следующие восемь строчек:

Я — Линь Чун справедливый —
  грозен в битве и тверд в непогоду,
Я всегда и повсюду
  всей душою был верен народу.
Раньше слыл я героем,
  знала имя мое вся держава,
И до самой столицы
  донеслась моя громкая слава.
Но заслуги исчезли,
  окружен я повсюду врагами,
Довелось мне скитаться,
  как былинке, гонимой ветрами.
А теперь пред собою
  снова твердую цель я поставлю,
На восток от Тайшаня
  снова имя свое я прославлю!

Написав это, он бросил кисточку и снова принялся за вино. В это время человек в шубе подошел к нему и, крепко обняв за плечи, сказал:

— Какая храбрость! Вы совершили тяжкое преступление в Цанчжоу и пришли сюда. Ведь власти предлагают за вашу голову три тысячи связок монет. Что же вы намерены предпринять?

— Вы принимаете меня за кого-нибудь другого,— промолвил Линь Чун.

— А разве вы не Линь Чун «Барсоголовый»? — продолжал незнакомец.

— Моя фамилия Чжан,— ответил Линь Чун.

— Неправда! — рассмеялся незнакомец.— Вы только что написали свое имя на стене, на щеке у вас клеймо. Как же вы можете все это отрицать?