Речные заводи (том 2)

— Не беспокойтесь, ваша милость,— отвечал Ху-Янь Чжо.— Я непременно поймаю этого вероломного разбойника! Даже сейчас, когда я бился с ним, он стал уже путать приемы боя. И вот завтра, ваша милость, вы сможете сами убедиться в том, как я на месте прикончу изменника!

— Ну, раз уж вы, господин военачальник, столь храбры,— отвечал ему на это Му Юн,— то завтра же пробейтесь сквозь вражеские ряды. Нам необходимо послать кого-нибудь в Восточную столицу с просьбой об оказании нам помощи и еще двух человек в соседние города с такой же просьбой. Пусть они придут с войсками сюда. Тогда мы совместными силами сможем покончить с разбойниками.

— Как вы проницательны и дальновидны, господин начальник! — воскликнул Ху-Янь Чжо.

В тот же день начальник области написал письма, назначил трех командиров, которые, должны были отвести их, и сделал все необходимые распоряжения.

А Ху-Янь Чжо тем временем вернулся к себе, снял боевые доспехи и лег отдыхать. И вот перед рассветом один из его помощников доложил о том, что на холме за северными воротами притаились трое всадников, которые ведут наблюдение за городом. Один из них — Хуа Юн, другой — человек в кафтане даосского монаха, а между ними всадник на белом коне, одетый в красный халат.

— В красном халате — это, конечно, Сун Цзян,— сказал Ху-Янь Чжо.— Монахом нарядился не кто иной, как У Юн. Сейчас же отберите сто всадников, которые поедут со мной. Мы выловим их! Только смотрите, не спугните этих разбойников!

Поспешно облачившись в боевые доспехи, Ху-Янь Чжо захватил свои плетки и выступил во главе конного отряда в сто человек. Бесшумно открыли северные ворота города, опустили подъемный мост, и отряд, покинув город, ринулся прямо к холму. Но находившиеся там три человека не двинулись с места и продолжали смотреть на город. И лишь когда Ху-Янь Чжо, пришпорив коня, стал подниматься на холм, они повернули своих коней и не спеша поехали прочь.

Ху-Янь Чжо во весь опор помчался к тому месту, где виднелось несколько засохших деревьев. Вдруг он заметил, что всадники сдержали своих коней и остановились. И вот, как только Ху-Янь Чжо приблизился к этому месту, он вдруг вместе со своей лошадью полетел в яму. Сразу же поднялся шум и крики. С двух сторон к нему потянулись багры и крючья. Вначале выволокли Ху-Янь Чжо и связали его. А затем вытащили и его коня. В это время подоспели остальные воины Ху-Янь Чжо. Однако, когда Хуа Юн сбил из лука человек семь в переднем ряду, остальные повернули своих коней и ускакали прочь.

Когда Сун Цзян вернулся в лагерь, к нему подвели Ху-Янь Чжо. Увидев его, Сун Цзян встал со своего места и приказал:

— Сейчас же развяжите его!

Затем он, поддерживая Ху-Янь Чжо, провел его в главную палатку, усадил там и совершил полагающиеся по обычаю поклоны.

— Что все это значит? — удивленно спросил Ху-Янь Чжо.

— Разве осмелился бы я изменить императору? — заговорил тогда Сун Цзян.— Все произошло из-за того, что жадные и корыстолюбивые чиновники жестоко обошлись со мной, и я вынужден был совершить преступление. И вот временно мне пришлось скрываться от беды в Ляншаньбо. Но я не теряю надежды, что император объявит помилование и разрешит всем нам жить мирно. Я не хотел идти против вас, уважаемый полководец, и не думал, что вам придется тратить столько сил в сражениях с нами. Я искренне преклоняюсь перед вашими военными доблестями, и если сегодня мне пришлось совершить такой проступок, то умоляю вас великодушно простить меня.

— Я — ваш пленник,— сказал на это Ху-Янь Чжо,— и вы могли бы казнить меня. Что же заставило вас, справедливейший из людей, обращаться со мной столь вежливо и даже приносить мне свои извинения?

— Да разве посмел бы я нанести вам хоть какой-нибудь вред?! — воскликнул Сун Цзян.— Пусть само небо будет свидетелем: я говорил вам все для того лишь, чтобы добиться вашего прощения.

— Вы, почтенный брат, очевидно, хотите отправить меня в Восточную столицу, чтобы я просил у императора помилования для ваших людей? — сказал тогда Ху-Янь Чжо.

— Как же можно вам ехать туда? — воскликнул Сун Цзян.— В столице живет ничтожнейший человек — командующий Гао Цю. Он всегда забывает о больших заслугах человека, но зато хорошо помнит даже самые мелкие обиды. И разве оставит он безнаказанным то, что вы потеряли такую большую армию и средства? В настоящее время Хань Тао, Пэн Цзи и Лин Чжэн уже присоединились к нам. И сейчас, если вы не сочтете это для себя слишком позорным, я охотно уступлю свое место вам. Здесь в лагере вы можете дождаться тех времен, когда император снова призовет вас на службу, и вы получите возможность спокойно заняться своим делом. Таким образом вы снова сможете верой и правдой послужить государству.

Выслушав его, Ху-Янь Чжо глубоко задумался. Но наконец, видя столь почтительное к себе отношение Сун Цзяна и отдав должное справедливости его доводов, а также потому, что его имя было в составе тридцати шести звезд, он тяжело вздохнул и, опустившись на колени, отвечал: