Речные заводи (том 2)

— Где этот прохвост учился фехтовать пикой и палицей? И как он смеет ставить себя выше жителей нашего города? Я уже говорил вам, чтобы вы не обращали на него внимания,— обратился он к толпе, а затем, повернувшись к Сун Цзяну, рявкнул.— А ты что за богач такой, что раздаешь здесь награды и пятнаешь честь нашего города?

— Да что тебе до того, как я распоряжаюсь своими деньгами? Почему ты лезешь не в свое дело? — возразил Сун Цзян.

— Ах ты, тварь преступная! — завопил тот и схватил Сун Цзяна за грудь.— Как смеешь ты так со мной разговаривать?

— А почему же это я не должен возражать тебе? — спросил Сун Цзян.

Тогда парень замахнулся кулаком, намереваясь ударить Сун Цзяна в лицо, но тот вовремя увернулся. Парень замахнулся вторично. Сун Цзян приготовился к драке, но в это время мастер фехтования подскочил к нахалу сзади и, схватив его одной рукой за голову, а другой — за поясницу, так двинул под ребра, что тот кувырком полетел на землю. Парень попытался подняться на ноги, однако торговец лекарствами пинком ноги снова повалил его. И лишь после того, как стражники удержали торговца, побежденный поднялся с земли, посмотрел на Сун Цзяна, затем на мастера фехтования и сказал:

— Хорошо же! Как бы там ни было, а я вас еще проучу, можете не сомневаться,— и пошел прочь.

Тогда Сун Цзян спросил, как зовут мастера фехтования и откуда он родом. Тот отвечал:

— Я родом из Лояна, провинции Хэнань. Зовут меня Сюэ Юн. Дед мой служил командиром в пограничном управлении, под началом старого Чжуна. Дед был очень груб со своими сослуживцами и поэтому никак не мог продвинуться по службе. И вот мы — его дети и внуки — живем тем, что занимаемся фехтованием и продажей лекарств. Среди вольного люда я известен еще под именем Сюэ Юн «Злой тигр». Не могу ли я в свою очередь узнать ваше почтенное имя?

Когда же Сун Цзян назвал себя и сказал откуда он родом, Сюэ Юн спросил:

— Уж не тот ли вы шаньдунский господин Сун, который известен под прозвищем «Благодатный дождь»?

Сун Цзян подтвердил, что это он и есть; тогда Сюэ Юн поспешно склонился перед ним в глубоком поклоне. Сун Цзян помог ему подняться и пригласил побеседовать за чашкой вина.

— Очень рад! — согласился Сюэ Юн.— Я давно хотел навестить вас и познакомиться с вами, но не имел счастья встретить вас раньше.— Он поспешно собрал свое оружие и лекарства и отправился с Сун Цзяном в ближайший кабачок. Однако неожиданно для них содержатель кабачка заявил:

— И вино и мясо у меня есть, но, к сожалению, я ничего не могу вам подать.

— Это почему же ты не можешь подать вина? — удивился Сун Цзян.

— А потому,— отвечал хозяин,— что тот, кто сейчас с вами дрался, прислал человека сказать, что если я подам вам хоть что-нибудь, то он вдребезги разнесет мой кабачок. Я не смею нарушить его приказ. Да кто же посмеет ослушаться его? Ведь он — хозяин в Цзеянчжэне.

— Ну, раз такое дело,— сказал Сун Цзян,— так нам лучше уйти отсюда. Этот парень, конечно, придет скандалить и сюда.

— Тогда я пойду в свою гостиницу и расплачусь там за комнату. Через день-два я тоже буду в Цзянчжоу, там мы и встретимся,— сказал Сюэ Юн.— А вы, дорогой брат, отправляйтесь вперед.

Сун Цзян достал еще двадцать лян серебра и дал их Сюэ Юну. Распростившись, они разошлись в разные стороны. Выйдя из кабачка, Сун Цзян со своей стражей пошел искать другое место, где можно было бы подкрепиться. Но и во втором кабачке произошло то же самое.

— Наш господин,— сказал хозяин,— запретил подавать вам еду и питье. Разве я осмелюсь нарушить его приказ? Вы напрасно ходите и тратите свои силы. Никто здесь вам не поможет.

На это Сун Цзян и его стражники ничего не могли сказать. Они заходили еще в несколько мест, но везде им говорили одно и то же. Наконец они вышли на окраину города и увидели несколько небольших постоялых дворов. Однако попытка остановиться на ночлег кончилась неудачей: им везде отвечали отказом. На вопрос Сун Цзяна, что же это значит, ему только повторяли, что господин распорядился ни в коем случае не впускать их. Видя, что положение безнадежно, они снова пустились в путь.

Красный диск солнца спускался за горы. Наступили сумерки. Сун Цзяну и его провожатым стало не по себе, но делать было нечего. Ясно, что негодяй, избитый Сюэ Юном, наводил страх на всех трактирщиков и содержателей постоялых дворов, и ночлега в этом городе Сун Цзяну не найти. Впереди по дороге не было никаких селений, и они уже совсем было отчаялись, когда вдруг увидели перед собой небольшую тропинку, которая уходила в глубь леса. Вдали между деревьями мерцал огонек. Сун Цзян воскликнул:

— Раз светится огонек, значит есть и люди! Теперь нам нечего беспокоиться. Остановимся на ночь там, а завтра снова двинемся в путь.

— Огонек светится не на дороге,— присмотревшись, сказали стражники.

— Неважно,— сказал Сун Цзян.— Пусть даже и не на дороге. Завтра придется пройти лишних два-три ли, что за беда.

И они пошли по тропинке. Не прошли они и двух ли, как из-за леса перед ними выросла большая усадьба. Подойдя к воротам, они постучались. На стук вышел работник.