Речные заводи (том 2)

Теперь и у женщины страсть разгорелась неудержимо, и, обнимая монаха, она сказала:

— Да разве я могла бы ударить тебя!

Тут монах схватил ее в объятия и, положив на кровать, развязал ей пояс и утолил свою страсть. Они долго блаженствовали и успокоились лишь, когда полностью насладились.

— Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня,— сказал монах, обнимая женщину,— я не пожалел бы и жизни своей за нашу любовь. Ты осчастливила меня, но счастье наше продолжалось недолго. Я не могу наслаждаться тобой всю ночь и, наверно, умру от страсти.

— А ты не торопись,— отвечала женщина.— Я уже придумала кое-что. Мой муж дней двадцать в месяц, а то и больше ночует в тюрьме. Я подкуплю свою служанку Ин-эр и скажу ей, чтобы она каждый день дежурила у задних ворот. В дни, когда муж уходит, она будет выносить столик с курильницей и зажигать благовонную свечу. Это будет для тебя сигналом, и ты без страха входи в дом. Боюсь только, что мы можем проспать пятую стражу. Надо найти монаха, который будит народ на утреннюю молитву, заплатить ему, чтобы он приходил к нашим задним воротам и громко бил в свою колотушку, призывая на молитву. Если бы нам удалось подкупить этого монаха, он мог бы на всякий случай сторожить на улице и вовремя будить тебя.

Выслушав ее, монах остался очень доволен и сказал:

— Очень хорошо! Сделай так, как задумала. У меня есть один даос по имени Ху. Стоит мне только сказать ему, и он будет приходить и караулить у ворот.

— Я больше не могу здесь оставаться,— сказала женщина.— А то кто-нибудь заподозрит меня. Лучше поскорее вернуться домой. Так смотри же, помни наш уговор!

С этими словами женщина поспешила привести в порядок свою прическу, напудрилась и подкрасилась, а потом открыла двери на лестницу, сошла вниз и позвала служанку. Приказав ей разбудить старого Паня, она вышла во двор монастыря.

Носильщики, которых угостили лапшой и вином, сидели в ожидании у ворот. Монах-лакомка вышел проводить гостей. Распрощавшись с ним, женщина села в паланкин и в сопровождении служанки Ин-эр и старого Паня отправилась домой. Однако распространяться об этом нет надобности.

Сейчас расскажем о том, как беспутный монах отправился на поиски даоса Ху. Прежде этот даос жил в монастыре, а теперь поселился в маленькой хижине за монастырем и жил там в одиночестве. Ежедневно во время пятой стражи этот даос бил в деревянную колотушку, призывая народ к утренней молитве, а когда наступал рассвет, собирал подаяние.

Монах привел его к себе в келью, поднес три чашки хорошего вина и, кроме того, дал ему немного денег. Даос Ху встал и, кланяясь, сказал:

— Я ваш слуга и ничего не сделал для вас. Как же я осмелюсь принять эти деньги? Я и без того постоянно пользуюсь вашими милостями, уважаемый отец!

— Я давно заметил, что ты честный человек,— сказал в ответ монах.— И все собирался дать тебе денег, чтобы ты купил себе монашеское свидетельство и постригся в монахи. Но на эти деньги ты пока купи себе что-нибудь из одежды.

Надо сказать, что монах постоянно посылал даосу Ху какую-нибудь еду, а на праздники приглашал его петь священные песнопения. Таким образом даос кое-что зарабатывал и чувствовал к монаху большую признательность. Сейчас, сидя у него, он раздумывал: «Почему он дал мне эти деньги? Наверно, я нужен ему для какого-нибудь дела. Зачем же заставлять его самого говорить об этом?» И он спросил:

— Дорогой отец! Если у вас есть какое-нибудь поручение я готов тотчас же его выполнить.

— Брат Ху, если ты с такой готовностью предлагаешь свои услуги, то я буду с тобой откровенен. Дочь старого Паня вступила со мной в связь. Мы договорились с ней, что если у задних ворот их дома будет стоять столик с курильницей, то это будет означать, что она вызывает меня к себе. Однако мне самому неудобно слоняться там. А вот если бы ты взялся следить, стоит там столик или нет, я бы мог на тебя положиться. Кроме того, в те ночи, когда я буду у дочери старого Паня, ты бы подходил к задним воротам и, призывая народ к утренней молитве, бил в деревянную колотушку, давая мне знать, что никого нет и мне можно уходить.

— Да что же здесь трудного-то? — выслушав эти слова, воскликнул даос Ху и, не раздумывая, дал свое согласие.

На следующий день он подошел к воротам дома старого Паня и попросил подаяние. К нему вышла служанка Ин-эр и спросила:

— Почему ты подошел за подаянием к задним, а не к передним воротам?

Тут монах, не отвечая, стал бормотать молитвы; его услышала находившаяся на дворе хозяйка и, тотчас же выйдя за ворота, спросила:

— Не тот ли ты даос, который в пятую стражу подымает людей на утреннюю молитву?

— Да, это я. По вечерам я еще возжигаю курения, чтобы умилостивить будду.

Услышав это, женщина очень обрадовалась и приказала служанке Ин-эр принести для даоса связку медяков. А тот, как только служанка ушла, торопливо сказал женщине:

— Я доверенный монаха Пэй Жу-хая. Он послал меня узнать, нет ли чего нового.

— Да я уж догадалась,— отвечала женщина.— Приходи сегодня вечером и, если увидишь столик для возжигания благовоний, сейчас же сообщи брату-монаху.