Речные заводи (том 2)

Даос лишь головой кивнул. В это время возвратилась Ин-эр, отдала даосу связку денег, и он тут же ушел. А женщина поднялась к себе наверх и там открыла Ин-эр все, что у нее было с монахом. И разве могла служанка, которой кое-что перепадало, не послушаться своей госпожи?

Продолжим наш рассказ. В этот день Ян Сюн как раз должен был дежурить ночью в тюрьме. Еще до наступления вечера он унес туда свою постель. Служанка Ин-эр, получив подарок, с нетерпением ждала вечера. Она заранее приготовила столик для возжигания курений и, как только стало смеркаться, вынесла его за ворота. А что касается самой хозяйки, то она притаилась у ворот и стала ждать. В начале первой стражи какой-то человек с косынкой на голове быстро прошмыгнул в ворота. Ин-эр даже вскрикнула от испуга:

— Кто это?

Неизвестный не отвечал. Тогда хозяйка, протянув руку, сорвала с его головы косынку и увидела лысую голову.

— Ах ты блудня! — игриво выругалась женщина.— И хорошо же ты придумал!

Обнимая друг друга, любовники поднялись наверх. А Ин-эр внесла в дом столик, закрыла ворота и ушла к себе спать.

Двое влюбленных прилипли друг к другу, как клей к лаку, как мед к сахару, как мозг к кости, и, чувствуя себя как рыбы в воде, всю ночь придавались наслаждению. Как только они заснули, послышались удары деревянной колотушки и громкий голос, призывающий к молитве. Монах и его любовница сразу же проснулись. Одеваясь, монах сказал:

— Хоть мне и надо сейчас уходить от тебя, но я надеюсь, что сегодня ночью мы опять будем вместе.

— А это уж твое дело — следить, когда за воротами будет выставлен столик с курильницей. Только если столика не будет, смотри не приходи!

Монах встал с постели, и любовница повязала ему на голову косынку. Ин-эр открыла задние ворота и выпустила монаха на улицу. Начиная с этого дня, как только Ян Сюн уходил на ночное дежурство в тюрьму, монах являлся в его дом. Что касается старого Паня, то он уходил спать еще до наступления вечера, а Ин-эр делала все, чтобы услужить своей хозяйке и обмануть Ши Сю.

Женщина так разгоралась, что уж ни с чем не хотела считаться. Про монаха же только и можно было сказать, что, познав вкус запретного плода, он ходил, как в дурмане, и лишь ждал даоса, чтобы уйти из монастыря. Стараясь для своей госпожи, Ин-эр встречала и провожала его. Так любовники наслаждались и предавались удовольствиям более месяца.

Вернемся же, однако, к Ши Сю. После торговли он прибирал в лавке и оставался там на ночь. Но прежнее сомнение не давало ему покоя, и он просто не знал, что ему делать. Однако ему ни разу не удалось заметить, как приходил и уходил монах. Он всегда вставал во время пятой стражи и все раздумывал об этом деле. Он слышал и стук колотушки монаха, оповещающего о наступлении рассвета, и голос, призывающий к утренней молитве. Будучи человеком довольно сообразительным, Ши Сю обо всем догадался. Он рассуждал: «Задние ворота выходят в тупик. Для кого же этот монах изо дня в день бьет тут в свою деревянную колотушку и призывает к молитве? Тут что-то нечисто».

И вот однажды в середине одиннадцатого месяца, во время пятой стражи, когда Ши Сю никак не мог заснуть, он вдруг услышал у ворот стук деревянной колотушки и призыв: «Вставайте на молитву будде, спасающего всех живущих от страданий и бедствий!»

Услышав этот голос, Ши Сю вскочил с постели и, осторожно подкравшись к двери, стал смотреть в скважину. Тут он увидел, как в тени из ворот вышел, крадучись, какой-то человек в косынке и удалился вместе с даосом. Ин-эр закрыла за ним ворота. Теперь для Ши Сю все стало ясно, и он с гневом подумал:

«И надо же было, чтобы такому благородному герою, как мой старший брат Ян Сюн, попалась распутная жена! Какие подлости она вытворяет, и как обманывает его!»

Едва дождавшись рассвета, он вытащил свиные туши и, развесив их перед дверями, приготовился к утренней торговле. После завтрака он пошел собирать деньги с должников, а в полдень направился в управление, где работал Ян Сюн, и сразу же нашел его там.

— Куда ты собрался, дорогой брат? — спросил его Ян Сюн.

— Ходил собирать долги и зашел повидаться с вами! — отвечал Ши Сю.

— У меня так много работы в управлении, что нет даже времени поразвлечься и выпить с вами вина, дорогой брат,— сказал Ян Сюн.— Пойдемте-ка отдохнем немного.

И они отправились в кабачок, находившийся около моста. Там они выбрали тихий уголок и, усевшись, заказали хорошего вина и все, что к нему полагается. Они уже выпили чашки по три, когда Ян Сюн заметил, что Ши Сю сидит, задумчиво опустив голову. Будучи по натуре человеком прямым, Ян Сюн тотчас же спросил его:

— Дорогой брат, видно у тебя на душе какая-то печаль. Не получил ли ты недобрые вести из дому? Что расстроило тебя?

— Нет, из дому я ничего не получал,— отвечал Ши Сю.— Но я отношусь к вам, дорогой брат, как к родному человеку, поэтому разрешите откровенно рассказать вам, что тяготит меня.

— Дорогой брат, что это ты сегодня разговариваешь со мной, словно с чужим? — удивился Ян Сюн.— Говори все как есть, не стесняйся!