Red Cell

— У вас неплохо получается. Просите чего хотите, и получите, — пообещала Кук.

— На этот раз никаких задних мыслей. Я знал, что вы приедете, а рыцарство в этом городе давно умерло, так что мне ничего не оставалось, как сыграть роль джентльмена, — объяснил Баррон.

«Кабинет» директора ЦРУ на самом деле представлял собой целый комплекс. Дверь в задней стене вела в личное рабочее пространство Кук, откуда открывался вид на Национальный лес имени Джорджа Вашингтона. Стол стоял слева от двери, и поддержание на нем порядка стало для нее едва ли не религиозным обрядом — в основном из опасения, что бумаги начнут накапливаться в таком количестве, что она не в состоянии будет с ними справиться. Вдоль стен стояли стеклянные витрины с подарками от зарубежных коллег и вывезенными из разных стран трофеями. Западную стену покрывал американский флаг, потрепанный и рваный, со следами огня. Один из сотрудников ЦРУ добыл его из дымящейся воронки на месте Всемирного торгового центра, и никто из директоров Управления никогда его не снимал. Флаг 11 сентября был единственным постоянным предметом в кабинете, менявшем хозяев и экспонаты чаще, чем менялись президенты в Овальном кабинете.

Баррон прошел следом за Кук в кабинет и закрыл дверь.

— Национальная служба погоды сообщает, что через два дня ожидается повышение температуры и новый снежный фронт с северо-востока. Нас должно задеть самым его краем, но все-таки, — сказал он. — Жаль, что мы не можем полностью закрыть заведение и распустить всех по домам.

— К сожалению, в Тайбэе снег не идет, — заметила Кук.

— Или в Пекине. Я подал новый запрос в Южное управление ЦРУ в Майами.

— Отказано, — ответила Кук. — В очередной раз.

— Клянусь, у меня аллергия на снег.

— Я выросла в Мэне и нисколько вам не сочувствую. Разве вы не работали в Москве?

— На самом деле даже дважды. Три года резидентом, четыре — шефом резидентуры, — доложил Баррон. — И я вырос в Чикаго, так что вполне можно понять, почему мне хочется провести оставшиеся годы на солнце.

Путь к повышению до должности Баррона исторически лежал через Москву. Даже во время войны против терроризма подобный эпизод в биографии сотрудника, если он не был объявлен русским правительством персоной нон грата, нисколько не вредил его карьере.

— Если сумеете протолкнуть свою просьбу через конгресс — готова посодействовать.

Кук одним глотком допила кофе и, отдав Баррону пустую чашку, взяла у него черную папку с разведданными, которую тот держал под мышкой.

— Рассказывайте.

На первой странице была карта.

— АНБ перехватило б'oльшую часть информации из радиопереговоров группы захвата и нескольких телефонных звонков, сделанных после случившегося федеральными офицерами. Мы заполнили пробелы, используя наши собственные данные о сотрудниках МГБ в стране. Облавы проводились в двух разных местах Тайбэя, — рассказывал Баррон, — а также в Таоюане на севере и Гаосюне на юге. Федералы присутствовали во всех четырех местах и докладывали своему начальству по мобильным телефонам, откуда мы и получили информацию о задержанных в первом из них — это восемь китайских граждан и четверо тайваньцев. Один из последних — эмигрант, натурализованный гражданин США, работает в компании «Локхид Мартин». Джеймс Ху. Прибыл на Тайвань по американскому паспорту за день до облавы.

— Переговоры по радио не были зашифрованы? — спросила Кук.

— На самом деле были.

— Что ж, в АНБ молодцы. Ху работал на МГБ?

— Похоже на то.

— Пусть ФБР свяжется с «Локхидом». Выясните, над чем он работал, — распорядилась Кук.

— Полагаю, Бюро уже этим занимается, — заверил ее Баррон.

— Когда дело касается Бюро, я предпочитаю ничего не предполагать, — заметила она. — Что у нас есть о захваченных китайцах?

— Имена и биографии. Они поймали крупную рыбу, — ответил Баррон.

На второй странице были фотографии арестованных. На некоторых местах виднелись лишь черные силуэты с белыми вопросительными знаками. Баррон показал на одну из фотографий:

— Ли Цзюангун. Мы взяли его на заметку год назад как шефа резидентуры МГБ в Тайбэе. По нашему мнению, двое других — его высокопоставленные сотрудники.

— Та еще личность, — заметила Кук, просматривая биографию.

— Как и все мерзавцы, — проворчал Баррон.

— Ну, вы-то уж точно знаете, — улыбнулась Кук.

— Сами попробуйте пасти несколько тысяч резидентов.

— Принимаю вашу ставку и добавляю два комитета по парламентскому надзору, — пошутила Кук. — Как долго китайцы смогут держать все в тайне?

— Скорее всего, не слишком долго. У МГБ постоянные проблемы с сохранением государственной тайны. В китайском обществе семейные отношения ценятся столь высоко, что чиновники спокойно делятся секретными сведениями с близкими родственниками, не считая это преступлением. Государственные секреты могут относительно быстро стать достоянием улицы. И Тянь Кай уже пытается успеть первым. — Он показал Кук на третью страницу. — Через час после арестов Тянь созвал совещание Постоянного комитета политбюро. Мы не знаем, о чем там шла речь.