Red Cell

С помощью других уравнений рассчитывались простейшие физические свойства — длина, ширина, высота, площадь. Но то, с которым имел дело Уивер, оставалось постоянным при сохранении пропорций между пространственными переменными; изменение общих размеров объекта не меняло результата уравнения, но его меняло изменение формы. Он что-то не учел… что? Массу? Уивер исключил ее — она должна была меняться вместе с величиной площади. Предел прочности? Невозможно без указания конкретного материала, из которого состоит объект, а Уивер не нашел способа, которым можно было бы ввести данное значение в программу. Он подумал о том, что это может быть генератор номеров составных частей, присваивающий уникальные идентификаторы каждой новой спроектированной детали, чтобы их можно было ввести в некую базу данных. Но уравнение было для этого слишком сложным. Может, еще какая-то технологическая функция, с которой он незнаком?

В конце концов он попросил аналитика из ОТЛАА помочь ему опознать соответствующие иероглифы в интерфейсе программы. Аналитик потратила час на поиски в них китайских иероглифических ключей, прежде чем поняла, что вряд ли они найдутся в стандартном словаре. Вскоре они обнаружились в словаре техническом — «хэнцземянь». Буквальный перевод звучал как… «поперечное сечение»? Для Уивера он не имел никакого смысла. Да, инженеры-машиностроители использовали программы САПР для создания чертежей в разрезе, но какая тут связь с математической формулой, результат которой зависел от изменения формы объекта, но не его размеров?

Будь даже у него под рукой исходный код, вполне вероятно, что он не смог бы понять, о чем должны говорить данные математические расчеты. Одно дело — знать, что данный участок кода рассчитывает Е = mc². Другое — что данная конкретная формула объясняет, почему ничто не может двигаться быстрее скорости света. Этот китайский алгоритм обещал оказаться намного сложнее, чем простая формула Эйнштейна. Но Уивер не собирался сдаваться. Определить назначение уравнения стало для него предметом профессиональной гордости. Обед со Страйкер должен был стать лишь наградой. Она была одним из немногих встреченных им за последнее время сотрудников РД, которые не замкнулись в себе. Кроме того, она умела писать программы и к тому же была весьма симпатичной, так что его усилия того стоили.

Уивер откатился от стола и бросил банку в мусорную корзину. Было уже достаточно поздно для того, чтобы жалкое количество кофеина в кока-коле позволило не заснуть. Пора было приготовить чашку кофе.

Глава 10 Вторник, день десятый

Пекинский столичный международный аэропорт

Пекин

Аэропорт находился в районе Чаоян, к северо-востоку от столицы, в пригороде, который больше не считался отдаленным после Олимпийских игр 2008 года. Если правительство и экономило, подготавливая город к приезду гостей, то уж точно не здесь. Крупнейший аэропорт Пекина не оставлял сомнений, что страна достойна принадлежать к цивилизованному миру. Второй терминал состоял из стальных балок и стальных колонн, поднимавшихся к потолку низкого ангара, хорошо освещенного и лишенного каких бы то ни было специфических китайских черт. Размеры его были впечатляющими, в отличие от архитектуры, что сразу разочаровало Киру. Она выросла в Шарлотсвилле, и немалое влияние на нее оказали архитектурные идеи Томаса Джефферсона.[17] Ей хотелось, чтобы страна со столь уникальным наследием производила столь же уникальное первое впечатление. Здание представляло собой вполне заслуженный предмет гордости для нации, чьи граждане миллионами умирали от голода во времена Мао, но Кира надеялась, что они не растеряли собственную культуру в попытках подтвердить национальную репутацию.

Виды Пекина из окна такси, ехавшего на юго-запад по скоростной автостраде Шоудоу Цзичан, которая вела из аэропорта в город, не изменили впечатления. Это был столь же современный город, как и любой другой, где ей доводилось бывать, лучше многих других, а застройка его угрожала разрушить сложившееся у Киры представление о Пекине. Машины напрокат иностранцам не давали, так что пришлось удовлетвориться такси. Выбор их был совершенно случаен, что для офицера контрразведки неприемлемо, а Джонатану и Кире обеспечивало вторую из лучших защит. Первая же состояла в том, чтобы ничего не говорить во время поездки и не делать ничего очевидно незаконного в течение всего пребывания в стране.