Редактировать или удалить (СИ)

- Чёрт, я… - начал было оправдываться брат, но не нашёл подходящих слов и просто закрыл глаза.

- Не надо.

Габриэль вернулся на свое место у стены. Оба молчали. Я попытался поменять положение, поскольку сидеть на корточках было адски неудобно. Левая нога затекла и уже успела основательно занеметь. Однако, время я выбрал неподходящее. Акустика в пустых помещениях всегда была сильной, поэтому я сильно рисковал. Одно неосторожное движение, малейший шорох - и я выдам себя с потрохами. Капелька пота щекотно стекла по моему виску.

- Так что было дальше? – как ни в чём не бывало поинтересовался брат. Габриэля этот более чем нелепый вопрос должен был, как минимум, озадачить. По крайней мере, именно такая реакция должна быть у нормального человека после всего случившегося, или правильнее сказать, не случившегося. Но, похоже, я ни черта не разбираюсь в людях. Француз поднял на брата внимательный взгляд, в который раз убив меня своей невозможно притягательной улыбкой. Круто же я промахнулся. - Дай отгадаю: вы отключились, а утром ты проснулся в гордом одиночестве.

- Дважды мимо. Оклемался я только к трём часам дня. Поднимаюсь и первое, что вижу – перепуганного Шеннона в одном полотенце с краснущими глазами. Могу поклясться: ревел, и явно долго.

- И горько, - сочувственно заключил Билл.

- Не исключено. Стоит, значит, боязливо так придерживает полотенце одной рукой - и что я там не видел? -, а другой рыщет по полу. Брюки искал, бедняга. Я так понял, он надеялся свалить до моего пробуждения. Увидел меня, сразу весь напрягся, заметался и как давай какую-то чушню нести. В саду, говорит, кусты герани вянут, надо витамины для земли купить, удобрить, а то каюк цветочкам. Потом стал про дочкин день рождения что-то плести, типа, она x-box хотела. Про мировой кризис даже мне впаривал и ситуацию на бирже, представляешь? И прочую х*ету, на которую мне насрать.

Билл восхищенно присвистнул.

- Чёрт, да ты сломал его, как сухую ветку! Вот это эффект! Как бы он умом не тронулся.

- Я не ломал, лишь согнул, - француз был спокоен и невозмутим. Интересно, он вообще когда-нибудь проявляет эмоции, свойственные простым смертным?

- Скажешь это себе, если увидишь его фото в разделе некролога или в цикле передач о суициде.

- Не лечи, а…

- Нужно было оставить его в покое, - Билл покачал головой.

- Гуманист ёб*ный, - соскочив вниз, француз встал напротив Билла, засунув руки в карманы. За такие словечки в адрес Билла я бы тут же неслабо отхватил. Но, похоже, на Габриэля его неисчерпаемый гнев не распространялся. Поэтому наглец все еще был цел и невредим, и беспечно покачивался на пятках перед моим братом. Нет в мире справедливости. - Так забавно слушать от тебя эти высокоморальные рассуждения, а что у самого рыльце в пушку…

- Не приплетай сюда Тома, ясно?

- Я молчу.

- Ты слишком громко думаешь.

- Проехали.

- Обиделся?

- Нет.

- Или всё-таки…

- Нет.

- А то ты бьёшь и любишь с одинаковым выражением лица, поэтому уточняю.

- Вот сейчас я как никогда близок к насилию.

- Сексуальному или…

- Нарываешься.

Несколько секунд они буравили друг друга напряжёнными взглядами, первым не выдержал Билл, издав непонятный хрюкающий звук и залившись смехом. Габриэль лишь покачал головой, спрятав снисходительную улыбку в уголках рта, и подошёл ближе.

- Если серьёзно, как у вас с ним?

- Всё хорошо.

- Ага, вижу, - он пристроился сбоку, подвинув брата. - То-то ты весь светишься от счастья.

- Не спрашивай об этом, - мрачно попросил Билл.

- Уже спросил.

- Он по-прежнему послушен, делает всё, о чём я прошу, не перечит, старательно изображает пофигизм, а сам только и ждёт, когда я им займусь. Это выше моих сил – уйти. Иногда сижу около него часами, как приклеенный. Да он и не против, такой… податливый.

- Этого ты добивался?

- Да.

- Но?..

Билл развернулся, доставая резинку для волос, чтобы собрать их в хвост. Перехватив руку брата, француз сам заботливо заправил за ухо чёрную волнистую прядь. Это было до того мило, что меня чуть не вырвало. И, кажется, не меня одного, потому что Билл отклонился назад, чтобы избежать ещё одного прикосновения. Так-то лучше.

- Не надо, а то привыкну, - вяло улыбнулся брат, а я сжал кулаки. Всё не так. Ему понравился этот жест. Ему было приятно…

- Ну всё, я так больше не могу.

С этими словами Габриэль обхватил шею Билла и прижался к его губам. Брат отреагировал на это шумным вздохом, но только и успел вцепиться в его запястье, которое почти сразу же отпустил, в прямом смысле развязав французу руки. Власть друг над другом и бесконечная нежность – вот два главных составляющих этого поцелуя, этих изначально неравных отношений. То, с какой осторожностью, необъяснимым трепетом Габриэль прикасался к моему брату, поразило меня до глубины души. Я вдруг отчётливо осознал всю его личную трагедию, все его несбывшиеся мечты стали осязаемыми для меня. Они вырывались из запечатанной наглухо коробки с надписью «Билл», заполнив собой всё окружающее пространство. Он действительно любил его, болел им и не хотел выздоравливать.