Редактировать или удалить (СИ)

- Какие слова мы знаем. Всё сказал? А теперь слушай меня, - схватив меня за плечи, брат надавил на них с такой силой, что мои ноги подкосились, и я оказался стоящим перед ним на коленях. Ярость и ненависть вспыхнули во мне единым пламенем, активизировав всю дремавшую энергию. Я толкнул брата в живот, встретив препятствие в виде каменного пресса. Только успев подняться, я снова был захвачен в тугие тиски.

- Пусти!

Все мои попытки вырваться были тщетны, я потратил на это последние силы, позволив Биллу повалить меня на кровать. Он сел сверху, по обыкновению сдавив бока коленями так, что даже дышать стало трудно, а любое движение лишь усугубляло положение. Грудная клетка жалобно заныла, когда на неё толчком оперлись руками. Дальше я уже плохо соображал. Брат что-то говорил, я улавливал только повышенные угрожающие тональности и совсем не различал слов. Сердце своими бойкими ударами приносило невыносимую боль. Оно как будто стало лишним и теперь мешалось внутри, отчаянно пытаясь вырваться, но не находя выхода. В глазах потемнело. Я начал терять сознание.

А дальше суета брата, размытые очертания сквозь густой туман, горький привкус таблетки и взволнованный шёпот на ухо.

***

- В чём было наше с Габриэлем главное отличие?

Билл отвлёкся от увлекательнейшего занятия созерцания потолочной плитки и повернулся на бок.

- Он принимал меня таким, какой я есть. Ты же вечно пытался переделать, обтесать, чтобы я стал помещаться в установленные рамки.

Я заторможено кивнул, не зная, кому и зачем, а может просто в знак согласия. Раньше имя этого загадочного француза не вызывало во мне ровным счётом никаких эмоций, так почему же сейчас стоит мне его услышать, как на сердце образуется новый микроожог?

Габриэль. В чём секрет? Ему далось то, чего не удалось никому – приручить стихию, олицетворением которой являлся мой брат. Непросто признаться себе в чувстве несомненно постыдном. Деформированная ревность разъедает меня изнутри, только представлю их вместе. Билл изменил мне всего несколько дней назад не пойми с кем, а я парюсь из-за парня из прошлого, с которым у него ничего не было. Неожиданно мне захотелось ещё раз увидеть Габриэля, посмотреть на него теперь уже другими глазами, узнать поближе. Раз уж выяснилось, что я бессилен против судьбы. Терять всё равно больше нечего.

- Когда вы виделись в последний раз?

Брат откинулся на спину и заложил руки за голову.

- Незадолго до нашего отъезда. Обычно мы встречались на каникулах, когда он приезжал из Швейцарии, но в тот раз он вернулся намного раньше, только на выходные. Сказал, что соскучился, - мягкая мечтательная улыбка тронула его губы. - Помнишь полуразрушенное здание старой школы? Это было наше с ним место. Сколько раз я предлагал по-человечески посидеть в кафе или в парке, но он категорически отказывался, аргументируя тем, что ему всегда меня мало, и он не хочет, чтобы я растрачивал предназначенное ему внимание на посторонних…

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Как удобно. Всего несколько секунд в отключке, Билл и не заметит.

Воспоминание №4

Как просто, что было недавно так сложно.

И сложным вдруг стало вчерашнее просто. ©

Билл болтал без умолку. Мой обычно скрытный и немногословный брат обнажил душу перед своим приятелем так легко и даже привычно, что я тут же заподозрил неладное. Уж не закинуло ли меня в одну из параллельных реальностей?

Габриэль слушал молча, с непритворным обволакивающим вниманием, на все вопросы о себе отвечал коротко, понимая, что Билл задаёт их скорее из вежливости, и тут же возвращал разговор в прежнее русло. Возникающие долгие паузы он не заполнял, терпеливо ожидая, когда Билл снова заговорит. Я ощущал себя преступником, без права вторгнувшимся на чужую запретную территорию. Эти время и место не принадлежали мне. Они были только для них - интимная обстановка, не предусматривающая кого-то еще. С вороватым, почти детским любопытством и волнением, с ненормально горящими от стыда щеками, я подсматривал за ними, словно малолетний хулиган, в замочную скважину двери. Я не должен был видеть это, но хотел.

Парни забрались на ровную поверхность кирпичной кладки. Судя по общим очертаниям обвалившейся стенки, раньше там находилось окно. Француз принёс мягкую подстилку и две бутылки пива. Билл оказался повернутым спиной ко мне, из-за широкой балки, к которой он прислонился, я мог видеть только его правую часть, зато Габриэль с этого ракурса был как на ладони. Свесив ногу, он потягивал пиво мелкими частыми глотками и без конца зачёсывал назад густые каштановые волосы, в чём не было никакой необходимости - они и так лежали послушно. Вот выпендрёжник!