Редактор Линге

Онъ говорилъ правду. Въ продолженіе длинныхъ вечеровъ онъ сидлъ у себя въ комнат, работалъ и уже почти окончилъ маленькую работу, нчто въ род философско-политическаго трактата, въ которомъ изобразилъ стремленія лвой къ полному сравненію въ уніи; въ то же время онъ нападалъ съ большой силой на редактора Линге и на дятельность «Новостей». Хойбро въ тиши работалъ надъ своей книгой. Фру Илэнъ видла, какъ онъ послднее время до глубокой ночи работалъ и тратилъ все больше и больше керосину.

Но Шарлотта ничего не знала о его ночной дятельности; она смялась и говорила:

— И постоянно у васъ работа! Если бъ я могла этому врить!

— Вотъ какъ; она, значитъ, этому не вритъ?

— Нтъ, пусть онъ извинитъ ее, но…

— Но онъ можетъ доказать ей это во всякое время; когда они придутъ домой, онъ охотно это сдлаетъ, если она хочетъ.

Они оба смялись и шли подъ руку. Когда особенно сильно налеталъ втеръ, она почти останавливалась, ей трудно было итти, и она прижималась къ нему. Какъ это было хорошо, что она почти совсмъ не могла сдвинуться съ мста. Ему было такъ хорошо и тепло отъ счастья, когда онъ помогалъ ей своими сильными руками.

— Вамъ холодно? — спросилъ онъ.

— Нтъ, теперь нтъ, — отвчала она. — Но вамъ должно быть холодно.

— Мн? Нтъ!

— Ваша рука даже дрожитъ.

Ну, а если бъ даже его рука дрожала? Разв онъ дрожалъ отъ холода, — онъ постоянно сдвигалъ на затылокъ шапку, ему было жарко. Вдругъ онъ вспомнилъ, что она, наврно, невста Бондезена, невста другого; вотъ почему онъ возразилъ:

— Если моя рука дрожитъ, то не отъ холода. Она просто, можетъ быть, устала; давайте перемнимъ.

И онъ сталъ съ правой стороны и подалъ ей другую руку. Они продолжали бороться со снжнымъ вихремъ.

— И какъ вы можете обходиться безъ пальто? — сказала она.

— Если я до сихъ поръ всю зиму обходился безъ него, то и теперь какъ-нибудь справлюсь, — отвчалъ онъ уклончиво. — Черезъ два мсяца у насъ весна.

Хойбро больше ничего не сказалъ. Шарлотта посмотрла на него сбоку. Неужели же онъ зналъ, гд она была, и хотлъ скрыть это? Она хотла бы провалиться сквозь землю.

Хойбро ждетъ не дождется весны. Эта зима была самая длинная въ его жизни; въ ней столько было страданій и нехорошихъ дней. Днемъ онъ работалъ за своей конторкой въ банк, въ вчномъ страх, что вотъ сейчасъ будетъ открыта его продлка. Каждый разъ, какъ директоръ обращался къ нему или требовалъ отъ него какое-нибудь объясненіе онъ вздрагивалъ, убжденный, что вотъ сейчасъ услышитъ свой смертный приговоръ. По временамъ онъ въ отчаяніи готовъ былъ даже признаться, чтобы только положить этому конецъ; но когда входиль начальникъ, и онъ видлъ этого честнаго человка, такъ доврявшаго ему въ продолженіе многихъ лтъ, онъ молчалъ, молчалъ, какъ могила. И день проходилъ, наступалъ другой, и его страданію не было конца.

Такъ онъ мучился днемъ.

А по вечерамъ, когда онъ возвращался домой, другія страданія не давали ему покоя. Онъ жилъ стной къ стн съ Илэнами, его безнадежная любовь къ Шарлотт снова просыпалась; онъ слышалъ ея шаги въ комнат, ея голосъ, когда она говорила или напвала, и каждый разъ ему казалось, будто огонь пронизываетъ всего его. Это было мучительно и пріятно, такъ неспокойно; онъ прислушивался у стны, затаивъ дыханіе, — догадывался, что она въ данную минуту длаетъ, дрожалъ отъ страха, когда она въ прихожей проходила мимо его двери. Можетъ быть, она войдетъ… Кто знаетъ, можетъ быть, у нея было какое-нибудь дло! И тмъ не мене, она никогда не была въ его комнат, никогда.

Нтъ, онъ давно бы ушелъ, онъ давно бы переселился на другой конецъ города, если бы у него на это были деньги. Но пока фру Илэнъ не выплатитъ ему свой долгъ, свои 150 кронъ, онъ не можетъ двинуться съ мста. Своими послдними хеллерами, заложивъ часы и платье, онъ смогъ заплатить въ банк за этотъ послдній мсяцъ, но теперь у него ничего не было, ни одного шиллинга. Слава Богу, слдующій мсяцъ будетъ лучше. Фру Илэнъ сама сказала какъ-то разъ, что Фредрикъ теперь хорошо зарабатываетъ, и она непремнно вернетъ ему свой долгъ въ середин слдующаго мсяца. Тогда, наконецъ, остатокъ его долга будетъ выплаченъ, и его опасный поступокъ съ подставнымъ именемъ будетъ забытъ и погребенъ на вки. А тогда настанетъ и весна со своими свтлыми и тихими ночами. О, Боже мой, какъ радостно онъ будетъ привтствовать весну!

— Ну, теперь мы сейчасъ будемъ дома, — сказала вдругъ Шарлотта.

— Да.

Она взглянула на него, но не могла разсмотрть его лица. Онъ сказалъ это «да» такъ странно, почти грустно и какъ-то беззвучно. Она разсмялась и сказала:

— Въ конц-концовъ, вы не имли бы ничего противъ того, чтобы пойти еще сегодня ночью въ поле?

— Ничего, если вы пойдете со мной, отвчалъ онъ, не подумавъ. Потомъ онъ раскаялся въ своемъ отвт, сдлалъ два-три большихъ шага и сказалъ коротко: — Ерунда! что я болтаю? Ну, вотъ мы и дома.

Онъ отворилъ дверь и пропустилъ ее впередъ по лстниц. Входную дверь открыла сама фру Илэнъ.

— Богъ мой, Шарлотта, гд же ты была такъ долго? — сказала она съ упрекомъ.

Хойбро подошелъ, разсмялся и сказалъ:

— Простите насъ, мы пошли гулять; мы гуляли съ фрёкенъ Шарлоттой.