Редактор Линге

Ну, объ этомъ нечего больше распространяться. Но прошу обратить вниманіе, что этотъ ненадежный человкъ, лишенный всякихъ убжденій, судитъ людей и вещи лишь при помощи его способностей подслушивать мнніе города. Его легкій взглядъ на вещи вызываетъ споры, сетъ смуту и ослабляетъ чувство отвтственности въ людяхъ. Прочь съ дороги! Линге хочетъ сдлать переворотъ, Линге хочетъ привлечь публику необыкновеннымъ новымъ событіемъ! Онъ является совсмъ съ другой стороны, онъ удивляетъ, онъ переворачиваетъ все вверхъ дномъ; онъ не уважаетъ даже своего прежняго мннія, онъ подсмивается надъ нимъ, вышучиваетъ его и предоставляетъ ему быть забытымъ.

Для такого человка честность или нравственность являются пріятными и красивыми домашними добродтелями, а политическая врность и правдивость — пустой фразой. Сообразно съ этимъ онъ и поступаетъ. Своими неожиданными маневрами онъ заставляетъ сомнваться въ честной работ лвой, даетъ иностранной пресс совершенно ложныя представленія о норвежскомъ народномъ самосознаніи и отклоняетъ наши переговоры со шведами о нашихъ правахъ. Онъ не желаетъ погубить лвой, онъ хочетъ задать тонъ, чтобы читалась его газета; онъ хочетъ играть роль, хочетъ, чтобы о немъ говорили. Ахъ нтъ, онъ не хочетъ губить лвой, — это было бы черезчуръ грубо; онъ отниметъ у нея только всю ея сущность, все значеніе, а затмъ пусть она продолжаетъ существовать. Вотъ уже три мсяца, какъ онъ былъ врнымъ приверженцемъ лвой и писалъ для своей партіи, но на четвертый мсяцъ онъ придумываетъ средство поразить людей, онъ выпускаетъ номеръ, который окончательно сбиваетъ съ толку лвую и радуетъ правую своими полускрытыми уступками.

Такимъ путемъ Линге хочетъ пробраться въ правую. Онъ хочетъ заполучить подписчиковъ и изъ правой, онъ хочетъ заинтересовать и правую, а правая не указываетъ ему на дверь, — по крайней мр, не вс консерваторы; вжливые люди не выталкиваютъ его. Онъ заинтересовалъ ихъ? Да! Онъ, дйствительно, очень интересенъ. Онъ длаетъ даже имъ всякаго рода уступки! Нестойкіе, жалкіе члены этой партіи уничтожаютъ себя, идя на уступки.

Широко распространилъ Линге свою плохо задрапированную честность. «Новости» всегда правы въ вопросахъ самоубійствъ и преступленій противъ нравственности; «Новости» не оставляютъ въ поко гадальщицъ и агентовъ, он накрываютъ ихъ съ холодной справедливостью; для Линге открыты вс пути, чтобъ ловить людей и черезъ это очищать общество отъ преступленій и всякаго рода продлокъ.

Но, вдь, должно же быть что-нибудь въ этомъ человк, завоевавшемъ себ такое прочное имя? Только одно то, что онъ былъ нкоторое время извстной силой въ стран, нуждавшейся въ издателяхъ газетъ, и именно въ это время онъ началъ успшную агитаторскую работу. Онъ началъ писать свои зажигательныя эпиграммы, — раздались выстрлы, они отдались эхомъ наверху, въ горахъ, и внизу, въ долинахъ; выстрлы были смлы, никто не могъ имъ подражать. Высоко и низко стоящіе, большіе и малые, — вс должны были служить ему мишенью; лишь такія недосягаемыя личности, какъ величайшіе поэты, величайшіе композиторы, величайшіе спортсмены, популярные герои всякаго рода, находящіеся подъ защитой города, могли избгнуть эпиграммъ Линге. Такимъ образомъ, человкъ укрпилъ свое положеніе: онъ сердито нападалъ, онъ стрлялъ, это правда, но зато онъ щадилъ тхъ, кто былъ достоинъ пощады.

Никто не сознавалъ, что только въ такой маленькой стран, гд журнальное дло было поставлено такъ плохо, Линге могъ играть роль. Въ большомъ государств онъ длалъ бы лишь вырзки изъ газетъ; въ Афганистан онъ выдавалъ бы себя за лкаря и продлывалъ бы фокусы съ пескомъ.

Лвая должна остерегаться этого человка. Пока лвая представляетъ изъ себя такую разрозненную партію и застряла въ переговорахъ по поводу уніи, Линге въ продолженіе трехъ мсяцевъ будетъ принадлежать лвой, а правой — на четвертый мсяцъ, — но если лвая объединится въ одинъ прекрасный день, то Линге опять нераздльно будетъ принадлежать большей партіи. Такой поборникъ не долженъ служить честнымъ и идеальнымъ стремленіямъ лвой. Линге показалъ себя, какъ спекулянтъ, отъ него всего можно было ожидать, онъ на все былъ способенъ. Въ открытыхъ спорахъ онъ считаетъ лишнимъ серьезный тонъ, и со всми обращается очень легко и нахально. Это стрлокъ, убжавшій съ поля битвы и приводящій въ ужасъ всхъ женщинъ въ стран кровавыми пятнами на своемъ плать. А если женщины будутъ его спрашивать, какъ было дло, то онъ имъ отвтитъ:- Что случилось? Я убилъ десять тысячъ человкъ, — больше я не могъ, но я опять примусь за дло, клянусь, я это сдлаю, какъ только обстоятельства поправятся.