Редактор Линге

Линге записалъ имя на кусочк бумаги. Потомъ онъ смотритъ на Бондезена. Столько честности и деликатности въ человк, которому онъ никогда ничего не сдлалъ. Линге не могъ отнестись къ этому равнодушно, его юношеское сердце было тронуто, и онъ спросилъ, можетъ ли онъ въ благодарность оказать господину Бондезену какую-нибудь услугу. Ему будетъ очень пріятно, если онъ сможетъ когда-нибудь помочь ему.

Бондезенъ кланяется. Онъ очень доволенъ и проситъ позволенія притти какъ-нибудь опять. Онъ хочетъ написать стихи, состоящіе изъ однихъ настроеній, и ему бы очень хотлось, чтобы они были напечатаны.

— Да, сдлайте это и приходите опять. Благодарю васъ за вашу статью и за ваши сообщенія. — Въ эту самую минуту ему пришли въ голову слова его ггревосходительства, обращенныя къ нему при прощаніи, и онъ сказалъ величественно: — Сегодня вы, можетъ быть, оказали услугу и кому-нибудь другому, помимо меня.

Бондезенъ хочетъ его попросить быть какъ можно осторожне. Онъ не хочетъ ни во что впутываться, что бы тамъ ни было. Онъ, значитъ, надется, что его имя не будетъ названо.

Разумется, разумется; „Новости“ сумютъ соблюсти тактъ. Линге вдругъ спрашиваетъ, предосторожности ради, какимъ образомъ Бондезенъ узналъ эту тайну?

Бондезенъ отвчаетъ: — Случайно, благодаря счастливому обстоятельству. Во всякомъ случа, онъ можетъ положиться на это, онъ отвчаетъ честнымъ словомъ.

Посл этого онъ ушелъ.

На него значитъ клеветали, наговаривали. Линге посмотрлъ еще разъ на имя Хойбро и заперъ потомъ бумажку въ ящикъ. Во всякомъ случа, не лишнее знать, съ кмъ имешь дло; это всегда можетъ пригодиться. Люди, но крайней мр, будутъ знать, какъ хорошо освдомлены „Новости“. Да, его хотятъ низвергнуть; а пресмыкающееся не хочетъ уйти у него съ дороги, оно упирается и кричитъ, что есть мочи. Нтъ, ошибка была въ томъ, что онъ былъ черезчуръ кротокъ, черезчуръ снисходителенъ; человкъ съ такимъ острымъ перомъ, какъ его, не можетъ такъ оставить этого. Теперь все будетъ иначе.

Вотъ этотъ Илэнъ сидитъ во вншнемъ бюро и расходуетъ напрасно чернила; со стороны Линге прямо-таки великодушіе — оставлять за нимъ это мсто. Но теперь пусть онъ убирается. Чортъ знаетъ, что онъ будетъ длать съ этимъ человкомъ; даже его рыжеволосая сестра избгаетъ его на улиц! Разв не изъ-за его статьи по поводу уніи газета потеряла подписчиковъ? Теперь его спустили на построчную плату, половина его безсмысленныхъ статей о рынкахъ и улицахъ никому не нужна; человкъ этотъ ничего не понималъ и не уходилъ. Онъ удваивалъ старанія, чтобы немножко заработатъ, и все продолжалъ сидть и худть съ каждымъ днемъ. Нтъ, Линге былъ черезчуръ великодушенъ; теперь все будетъ иначе!

И снова онъ принялся за свою утомительную работу, за реорганизацію министерства. Онъ былъ въ дух, написалъ дв статьи, такія мощныя, такія уничтожающія, какихъ еще не было никогда въ продолженіе всей войны. Этимъ дло должно будетъ ршиться.

Линге не могъ дольше молчать; вечеромъ, прежде чмъ оставить бюро, онъ позвалъ секретаря и сказалъ:

— На этихъ дняхъ появится статья противъ меня. Я хочу, чтобъ ее обсуждали такъ, какъ будто она направлена не противъ меня.

Секретарь не понимаетъ этого приказанія. Редакторъ, вдь, будетъ первый, кому брошюра попадетъ въ руки; вдь всю почту приносятъ къ нему въ бюро.

— Нужно стоять выше всего этого, — продолжаетъ редакторъ, — нужно показать, что мы выше всего этого.

Но чтобы разъяснить, что онъ хотлъ сказать о брошюр, которая еще не появилась, онъ прибавилъ:

— Я боялся, что вы будете писать о ней во время моего отсутствія, — я, можетъ быть, уду на родину, въ деревню, на нсколько дней.

Да, теперь секретарь нонялъ приказаніе. Но Линге и не думалъ узжать въ деревню. Онъ и не ухалъ.

XIV

Въ кулуарахъ и комитетскихъ комнатахъ стортинга ходили взадъ и впередъ представители разныхъ партій — и либералы, и консерваторы; вс они были заняты предстоявдшмъ важнымъ ршеніемъ, на всхъ лицахъ было написано напряженіе. Редакторы, референты, посланники, знатные постители, члены стортинга ходили взадъ и впередъ, шептались по зтламъ, качали головой, отстаивали свои взгляды и не знали, какъ помочь длу. Линге подхватилъ одного изъ колеблющихся, ободрялъ его, — вообще онъ разсчитывалъ на своихъ. Редакторъ «Норвежца» тоже прохаживался то съ однимъ, то съ другимъ; онъ былъ блденъ и подавленъ торжественностью этого часа; онъ почти ничего не говорилъ и напряженно считалъ минуты. Тамъ, въ зал, теперь говорилъ Ветлезенъ. Никто не трудился слушать его; рчь его касалась устройства маяка на берегу; но вс знали, что когда Ветлезенъ кончитъ, будетъ сдлана интерпелляція. Правая хочетъ интерпеллировать. Редактору «Норвежца» вовсе не хотлось, чтобы это, когда-то такъ превозносившееся министерство, было низвергнуто такимъ постыднымъ образомъ; но если правая займетъ мсто, это будетъ справедливо; этого никто не можетъ отрицать. Правительство въ продолженіе многихъ лтъ противилось желаніямъ лвой, оно усиливало реакціонную церковную политику, не исполняло своихъ общаній, втоптало честность въ грязь — оно должно пасть.