Редкие земли

После часа ночи стали расходиться. Отправили сначала супругов Ясношвили, потом самурайских жен. Оставшиеся полдюжины персон вместе спустились на самый низкий уровень подземного паркинга. Там уже ждали несколько джипов и дюжина самых надежных в черных комбинезонах с рюкзаками, сумками и зачехленным оружием. Позднее я узнал, что именно эти парни конкретно передавали суммы баксов стражам Краснознаменного изолятора и долгосрочного блока. Все инструкции, очевидно, были уже проработаны, и потому все расселись по машинам без лишних слов.

Машины выезжали на поверхность с интервалами то в две минуты, то в пять. Все они двинулись к «Фортеции» по разным маршрутам. Я был в одной машине с Хозяйкой, сидел в углу, на заднем диване «Рэнджровера». Несмотря на поздний час, в центре было полно дорогих экипажей. Перед ярко сияющими входами в ночные клубы они медлительно и бесшумно маневрировали, чтобы достойно выгрузить своих почтенных патронов. Пока мы пробирались сквозь это шевеление, одна такая выгрузка произошла на наших глазах. Кто-то из челяди открыл заднюю дверь «роллса», и оттуда стал возникать один из символов эпохи — длинная девичья нога. Затем выпросталась головенка с хитро накрученным волосяным покровом, шея с бриллиантами, голые плечики, и наконец все это распрямилось в некое мутантное дитя, красавицу XXI века, с надменно-обиженным личиком тела. Вслед за ней появился не особенно рослый господин, весь во всем обычном, не бросающемся в глаза, с нормальным пробором поперек лысеющей головы, с подстриженными усиками, кто-то чем-то кого-то напоминающий. Единственной деталью определенного суперкачества были драгоценные хрустальные очки, из-за которых, казалось, сию минуту могут выпорхнуть два воробья. Услужающий держал над этой парой большой зонт, хотя дождя вроде бы не было. Они двинулись к дверям клуба, она покачиваясь, а он чуть-чуть поддергиваясь. Глядя им вслед, я подумал, что комсомольская традиция ранних 90-х жива. Интересно, что братва во фраках, стоявшая на ступенях, обменивалась ухмылками из той же эпохи.

Наконец мы выбрались из кварталов Бульварного кольца. Москва, однако, и за этими пределами не производила впечатление спящего города. Многие магазины и кафе работали круглосуточно. Молодой народ мелькал то тут, то там. Кое-где влачились бомжи.

«Базз, вы уверены, что вам надо быть с нами? — вдруг спросила молчавшая до этого Ашка. — Если не уверены, вас тут же отвезут домой».

«Нет-нет, что вы, Ашка, в эту ночь я обязательно должен быть со всеми. Ну уж вы-то, должно быть, понимаете, как это все у меня переплелось, правда и вымысел перетекают одно в другое, или, если угодно, одно поджигает другое; уже не существуют друг без дружки. Благодаря этому я приближаюсь к тому, что на самом деле было; и наоборот, понимаете?»

«Да ладно вам! — грубовато хохотнула она. — Так уж вы и знаете все, что было!»

«Ну если и не все знаю, то о многом догадываюсь».

Джип тем временем ушел в туннель, а потом выкатил на эстакаду Третьего кольца. Здесь вдоль дороги тянулась бесконечная линия оранжевых фонарей, они освещали полосы асфальта, улетающие вдаль, а также закругляющиеся на разных уровнях выходы и входы. Машин в этот час было мало, и мы развили приличную или, если угодно, почтенную скорость. Мимо проходили совершенно безлюдные кварталы современных функциональных построек. Разноцветные торцы и фасады создавали хорошо продуманный супраматистский пейзаж. Меньше всего он напоминал Москву, скорее уж какую-нибудь Голландию на перегоне от Гааги до Роттердама, тем более что в глубине застройки то и дело возникали светящиеся вывески: «Фитнес», «Боулинг», «Шиномонтаж». Из-за подголовника правого переднего сидения выглянул профиль Ашки. Он с улыбкой смотрел на меня, словно женский портрет Пикассо.

«В общем, я вас понимаю, Базз, сударь. Потому и пригласила вас приехать. В эту ночь».

Я промолчал.

«Именно потому, что она, Эта Ночь, мало похожа на реальность. Теперь, кажется, все ясно?»

На горизонте среди множества плоских крыш проявились контуры стоящих на холме казематов «Фортеции».

«Ну да, — сказал я. — Спасибо».

На площади перед воротами тюрьмы стояли два больших автобуса, у обоих надписи на бортах — «Труппа театра», внутри в пустых салонах светил тусклый плафон, напоминающий скорее тюрьму, чем театр. Джипы «Таблицы-М» запарковались, как положено, на разлинованном паркинге. Самые Надежные вышли и образовали маленький отряд. Многие из них переговаривались с кем-то по мобилам; похоже, что с тюремщиками. Руководящая группа, а именно Хозяйка, Вадим, Алмаз, оба самурая и примкнувший к ним сочинитель Окселотл, подошли к Самым Надежным, и таким образом отряд увеличился до полутора дюжин.