Читаем Редкие земли полностью

Я пребывал действительно в некотором смятении. Нет, не в полном, все-таки еще владел собой; во всяком случае, так мне кажется сейчас. Приближался ранний рассвет зрелой весны. Небо над восточными башнями «Фортеции» принялось розоветь, а прямо над нами оно уже слегка зазеленело, и в этой зелени сиял юный серп Луны. Что касается внутреннего двора, то здесь еще королевствовала ночь, лишь слегка прорезанная светом фонарей. Зеки в одиночку и цепочками трусили из дверей тюрьмы, а некоторые выщелущивались из лазов подземного карцера. Их становилось все больше, они собирались кучками, обменивались табачком, журчали какими-то мне еще не ясными голосишками. Казалось, они ждут каких-то приказаний — то ли построиться в колонну, то ли привалиться к стене для свального расстрела, во всяком случае, было видно, что они отвыкли двигаться без команд.

Я все вглядывался в густые сумерки, чтобы различить лица. Иногда мне казалось, что я вижу кого-то пронзительно знакомого и даже родного, однако чаще все они сливались в анонимную массу. И вдруг я увидел, как из тьмы вылупился светящийся Вольтер. Парик у него был сдвинут на макушку, обнажив огромную плешь. Из кармана кафтана свисала вязанка лука. Опершись на трость, он протягивал руку в сторону крутой лесенки полуподвала, откуда вместе с полоской света вылезал на поверхность дородный человек его эпохи; ба, да ведь это не кто иной, как генерал-аншеф Афсиомский, конт де Рязань! Еще минута, и они обнялись. Было очевидно, что давно не виделись, хотя и знали, что находятся под одной крышей. Mon ami, regardez la Lune, elle est vivant encore! Bravo, la Lune!

Вслед за этими господами мелькнул передо мной звероподобный, влекущий кое-какое железо на щиколотках и запястьях Казак Эмиль. За ним протащился долговязый и явно недостаточный для государя Двухносый Казус; он что-то клевал из пластиковой коробки, то ли пищу, то ли микробиологическую среду. Тот, кого мы называли когда-то Магнусом Пятым, шествовал рядом, как бы поддерживая монархическую компанию; он был по-прежнему жалок, но непреклонно горделив. Славный командир линейного корабля Ея Величества Фома Вертиго внимательно приглядывался к еще звездному небу, словно старался определиться в пространстве. Следует сказать, что все присутствующие на этом то ли параде, то ли скорбном шествии господа были облачены в обноски своих привычных одеяний: то ли смогли настоять на этом, то ли тюремные бушлаты к ним упорно не прирастали. Вот, в частности, два бравых молодца Миша Земсков, он же Мишель де Террано, и Коля Лесков, он же Николя де Буало; они были в своих видавших всякое камзолах, в ботфортах, из коих торчали пальцы ступней, и постоянно проводили рукой по бедрам, словно ища там эфес шпаги. «Посмотри, друг, здесь немало женщин. Ей-ей, мы можем заново влюбиться!»

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже