Редкие земли

И впрямь, из женского блока долгосрочного изолятора без спешки, но с явной жаждой вытекала хоть и слегка чумазая, но все же привлекательная женская процессия. Впереди шествовали главные активистки, московские интеллектуалки-театралки и правозащитницы, три сестры Остроуховы, Мирка, Галка и Вавель. Барон Фон-Фикин в этой женской группе представлял андрогинное меньшинство. Вохра давно уже освободила его/ее от императорских перстней, однако ей не удалось погасить его/ее сверкающего взгляда. Две красавицы из Сцен Пятидесятых, мать и дочь, Ариадна Рюрих и Глика Новотканная, подняв над головами невесть как уцелевшие китайские шелковые платки, сигналили своему уже выбравшемуся на волю папочке Ксаверию Ксаверьевичу, стараясь отвлечь его внимание от новогоднего учебника физики. Вот так же и юные курфюрстиночки XVIII столетия Фио и Клио, вкупе со своей маменькой Валентиной-Леопольдиной сигнализировали, но уже не китайскими платками, а нежными дланями, своему папеньке Магнусу Пятому; неугасаемые Грудеринги! Близость к этой династии, несмотря на тюремные условия, сохранили и кавалерствующие дамы графиня Марилора Эссенмусс-Горковато и баронесса Эвдокия Брамценбергер-Попово-Готторн. Тут все-таки кто-то у нас должен играть роль какой-нибудь Карменситы; а вот и она, не задержалась — Кристина Горская, артистка гордая, шкура из норки, грива волос, попка — две горки. А где же хвост? Конечно, есть в этой толпе и наши «прикольные» современницы, озарившие своим блеском переходный период в Третье тысячелетие, а именно Наташа-Какаша Светлякова, «женщина двух столетий». И представительница предыдущего финдесьекль вечносеребристая Мими Кайсынкайсацкая-Честертон. И чемпионка мира по слалому-гиганту Софа Фамусова. И агент по продаже недвижимости, незабываемая Любка-Любка-Потеряла-Юбку. И специалистка по лабораторным взрывам, профессор мадам Лэтик. И глава Центра по изучению и решению конфликтных ситуаций, профессор госпожа Вибиге Олссон. И сладкозвучная высокодецибельная Бэби Кассандра со своей альбатросовидной мамочкой. А также Маринка, княжна Дикобразова, супруга олигарха Обломского, порешившая на «стрелке» семерых «арбатских», а затем посвятившая жизнь идиллическому деторождению. «Все промелькнули перед нами, все побывали тут»!

А вот вливаются в женское шествие и дамы семейства олигархических Корбахов, мама Марджори, она же чемпионка штата Мериленд по стендовой стрельбе, и дочка Сильви, начавшая беззаботной студенткой бурного Колумбийского университета и продолжившая гениальным брокером биржи, которая ради бизнеса не пожалеет ни отца, ни родного мужа.

А вот и представитель Комитета Советских Женщин, товарищ Анисья Корбах-Пупущина, позднее превратившаяся в гаитянскую баронессу Вендреди, а также в великую мамбу религии Вуду. А вот и великанша женского пола, добродетельная трахальщица пляжа Вэнэс (Калифорния) несравненная Бернадетта Люкс, тяжело, но прельстительно движется вперед, словно большеногая скульптура Зураба Церетели из этнического грузинского цикла. А вот, наконец, и Прекрасная Дама уже промелькнувшего здесь не раз бродячего менестреля, Нора Мансур, археолог Святой земли, женщина-протей всевозможных любовных коллизий, умудрившаяся в сорок лет родить сына по имени Джаз. Кстати, ребенок, благодаря гуманизму российских властей, унаследованному ими от великого-могучего СССР, жил с мамой в тюрьме и сейчас шел с ней рядом.

«Джаз, посмотри, ведь там в отдалении на крыльце сидит с гитарой твой папочка Алекс Корбах!» — радостно удивилась Нора. Мальчик тут же бросился, заюлил в толпе, но потом сердито топнул ножкой и вернулся к Норе: пролезть к Алексу было невозможно — внутренний двор быстро превращался в переполненный накопитель.

Ну и ну, я вижу тут даже тех девушек, о которых почти забыл! Вот, например, идет длинноногая и длинноносая, ба, да ведь это Фенька Огарышева, звезда велосипедовских ночей, художница в гамме желтого и зеленого. А вот, к примеру, другой вариант — звезда Кубани и Политбюро ЦК КПСС, опереточная дива, вечно юная мамаша все того же Игоря Велосипедова! А вот и еще один пример из той же оперы, или, точнее, оперетты — армянская красавица Ханук, сотрудник советских внутренних органов. Вот она идет, на верхней губе красуются отчетливые усики, говорящие, конечно, о некоторой необузданности плоти, глаз ее жарок, как Севилья. Потертый в тюремных условиях замшевый жакет все еще обтягивает статный стан, а в вырез жакета настойчиво рвутся два безусловно сахарных Арарата. Или вот еще один пример — две внешне захудалые, но с большой душой сестрицы Аделаида и Агриппина, обе Евлампиевны, одна заправляла секретариатом в райкоме партии, другая перепечатывала диссидентскую литературу. А рядом с ними прихрамывает восхитительная Анастасия, в которой когда-то некто Огородников разбудил трепетную женщину, а потом они вместе попали в автомобильную катастрофу. Похоже на то, что все эти девушки коротали свои сроки, дарованные все той же нашей зловещей Прокуренцией, в одной большой женской камере.