Редкий тип мужчины

Алексей снова хмыкнул – как же, знаем, наслышаны. Кто из транспортников не знает компанию с труднопроизносимым названием «ИК-трансфрахтгрузсервис»? Непроизносимо, но умно с маркетинговой точки зрения. Какой поиск ни задай в Сети – хоть на «транс», хоть на «фрахт», хоть на «груз», хоть на «сервис», все равно в первых же строчках всплывет название компании. Ну, а «ИК» – это Инга Косаровицкая, тут никаких сомнений быть не может. Был «ПК-бест», стал «ИК-трансфрахтгрузсервис». Все течет, все меняется.

– У Инги несколько раз прозвучало в разговорах «я теперь ваша надежда и опора», «если со мной что случится, то вы по миру пойдете»…

– Я – все, а вы – никто, – подхватил Алексей.

– Примерно так, – согласилась Инна. – Она сильно изменилась после того случая. Или просто перестала притворяться? Инга всегда была такой – улыбается-улыбается, а потом вдруг как полоснет взглядом, словно бритвой, аж мурашки по коже… Хотела спросить еще в ресторане, да отвлеклась – откуда у тебя шрам?

– Шрам? – искусно изобразив удивление, Алексей на мгновение оторвал от руля левую руку и повернул ее ладонью к Инне. – Здесь, что ли?

– А что – есть еще? – обеспокоенно поинтересовалась Инна.

– Да вообще нет ни одного, – усмехнулся Алексей, – а это и не шрам вовсе, а так… Царапина долго не заживала, вот и остался след. Кстати, угадай, кого я на зоне встретил? Того типа, который в августе девяносто первого украл у тебя кошелек.

– Вот откуда шрам, – убежденно сказала Инна. – Он тебя узнал и решил отомстить. Хотел ударить ножом, а ты схватился голой рукой за лезвие. И чем все закончилось?

– Ему добавили срок и перевели в другую колонию, на строгий режим, – ответил Алексей. – А мне осталась памятка о дне нашего знакомства. Посмотрел – и вспомнил, хотя если честно, то я и не забывал никогда.

– Я тоже не забывала. Даже когда старалась забыть… Мы в августе пойдем на наше место, правда?

– Всенепременно! – кивнул Алексей. – Даже если его застроили, то постоим рядом.

– Не застроили. Полгода назад, во всяком случае…

– Ты что – ходила туда все эти годы? – удивился Алексей. – Неужели?

– Все эти годы я, как могла, старалась стереть тебя из памяти, – каким-то чужим, отстраненным голосом произнесла Инна. – Выдавить по каплям, выбросить, забыть. Так было, Леша. И я, конечно же, не собиралась поддерживать никаких традиций. Но каждый год, в годовщину нашего знакомства, у меня находилось дело на «Баррикадной». Какая-то неведомая сила подхватывала меня и тащила туда. А если я пыталась пройти мимо нашего места не останавливаясь, то меня что-то останавливало. Ломался каблук, подворачивалась нога, лопался сумочный ремень, один раз милиция остановила для проверки документов, в другой раз собака под ноги бросилась… Невозможно было не остановиться…

Голос Инны предательски дрогнул.

– Так что там с Ингой и ее кредитом? – поспешно спросил Алексей, опасаясь, что Инна снова расплачется.

– Мне пришлось стать ею, чтобы банк не забрал имущество компании в зачет кредита, – просто, как будто речь шла о чем-то обыденном, ответила Инна. – Я очень быстро, прямо на месте, около пожарища, все сообразила – озарило меня, и поняла, что другого выхода у меня нет. Мне многого не надо, а тогда так вообще ничего не хотелось, но ради Лизы… Ну, ты меня понимаешь. Как отец.

Алексей кивнул.

– Чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам, – сказал он не столько Инне, сколько себе самому, и пояснил: – Так говорил один хороший человек, там, на зоне.

– Там, кроме тебя, были и другие хорошие люди? – недоверчиво спросила Инна.

– Да, и, представь себе, много, – нисколько не кривя душой, ответил Алексей. – По обе стороны забора хороших людей больше, чем плохих.

– А я-то думала…

– Если думать иначе, то и жить не захочется.

28

Раздевались медленно, «отмечая» каждый снятый предмет серией нетерпеливых поцелуев. В единстве противоположностей заключается утонченное наслаждение – они ждали этого момента очень долго, они обрели надежду тогда, когда почти ее потеряли, они сгорали от нетерпения, но в то же время им обоим не хотелось спешить. Хотелось обстоятельно прочувствовать каждое мгновение, каждое прикосновение, а еще хотелось убедиться в том, что им незачем спешить, ведь они больше не расстанутся. Кроме того, спешка умаляет торжественность, а момент был торжественным, чем-то вроде второй первой брачной ночи.

Алексей ласкал Инну, слушал музыку ее голоса, ощущал кожей ее теплое, такое родное дыхание и удивлялся тому, что прошло столько лет, а любимая совсем не изменилась. Инна что-то шептала, но он не мог расслышать, что именно, – биение сердца заглушало все звуки.

– Ты не изменился… Я знала… – угадал он по движению губ.

– И ты не изменилась. Такая же… – нужное слово никак не приходило на ум. – Такая же… потрясающая…

– Милый…

– Милая…