Redrum 2016

— Николай, это не дело! Мы тут, значит, переживаем, волнуемся, как ты там, а ты и в ус не дуешь! Хоть разочек бы позвонил или письмишко начеркал, скучаем же по тебе. Ну, чего молчишь-то? Внучки, так те вон постоянно спрашивают: «Где деда? Когда позвонит?», а ты… Эх, Коля, Коля, стыдно должно быть, не чужие ведь люди тебе, должен понимать. Я ж тебе сто раз уже предлагала: приезжай к нам жить, что тебе в том городе-то? Дети с внуками, небось, и дорогу к деду забыли, не навещают ведь. Можешь не врать, что навещают, знаю я все. У самих уже семьи, куда им до тебя, старика-то. Так я ж чего говорю: приезжай к нам, вместе с тобой тут уже и доживем свой век, можно подумать, долго осталось. Тут-то хоть старость встретишь в тепле и уюте, а не в квартирке своей холодной. У вас там уже, поди, холодно, за хлебом не сходишь. А у нас тут и зимой не шибко дует, только снежок ляжет, а морозов-то и нет. А летом — так вообще красота: солнышко, зелень, тепло, птички поют. Летом на речку ходим купаться каждый день. А у вас что? У вас и лета-то нет, ветрище дует круглый год, и дождь хлещет. Я-то знаю, сама там жила. То ли дело у нас в деревне. Да и помрешь когда, похоронят по-человечески. А там, случись что, так и всполошатся твои родственнички, только когда соседи вонь трупную почуют, прости господи. Грех, конечно, такое говорить, но ведь так и есть. Дети поразбежались, кто куда. Дай Бог, внуки навещают, да и то я сомневаюсь. И жизнь у вас там — не сахар. Загазованность и климат опять же — в нашем с тобой возрасте, Коля, по поликлиникам бегать замучаешься в таких условиях. А ты ведь сам знаешь, какие нынче поликлиники — не лечат, а калечат. У нас всяко лучше: и воздух чище, и климат мягче. А еда? Ты ж там что ешь? Консервы с яйцами? Ты ж и готовить-то себе не можешь, а тут дом полон баб, всегда сыт будешь, да и у нас домашнее все: яички, молочко парное, мяско, курица. Я на днях сала засолила килограммов пять. Хочешь, тебе посылочку отправлю? Меня Танюха в воскресенье на почту повезет за пенсией, тогда и отправлю. Но ты все равно лучше приезжай, Коль. Скучаем мы по тебе. Да и тяжко нам тут. Забор покосился, подровнять некому. Три дня назад Ваську-комбайнера просила, так он, зараза, деньги вперед взял, а теперь пьет четвертый день где-то, жена уже все ноги истоптала, ищет его. А еще крышу покрыть надо, подтекает на веранде, но это дело не срочное, найдем, кто поможет. А ты все равно приезжай. Мы ж родня с тобой. А ты у нас один остался. Девки-то мелкие без отца растут, Танюха о замужестве и думать не хочет. А девчонкам надо, чтобы мужчина был в семье, чтобы защитник был, да и просто свою долю воспитания давал. А то вырастут в мать — я ж ее тоже одна растила, вот она у меня и избалованная. А тебя любят и слушаются во всем, сам помнишь. Нужен ты нам, Коль. Да и мы тебе нужны, чего уж там. Стареть вместе сподручнее, понимаешь? Приезжай, бросай свою квартиру, или детям отдай, нехай делят. Хотя нет, они там за нее глотки друг другу поперегрызут, ей-богу. Можешь завещание заранее написать и с собой взять. А можешь продать ее, мы на те деньги пару свинок еще возьмем, да девочкам на учебу отложим, сейчас образование дорогое больно, а нам с тобой деньги-то и ни к чему уже. Хотя, что это я? Твоя квартира, тебе и распоряжаться! Но я советую, как лучше. Да и черт с ней, с квартирой. Ты, главное, сам приезжай, Коль! Ну что ты как ребенок, в самом деле? Всё мы тебя уговаривать должны. Собирайся, ждем тебя. Так всем лучше будет. Все, Коль, целую, буду прощаться. Передаю Лариске трубку.

Что-то зашуршало, щелкнуло, и на секунду сердце старика замерло от радости — связь оборвалась. Но нет, в трубке уже слышался голос Лариски:

— Деда, деда, привет! Как ты там? Ты приедешь? Деда? А ты научишь меня на велосипеде ездить? Ну, когда приедешь. А на рыбалку будем ходить? Червей мы с Ленкой будем копать, ты только ходи с нами, тебе понравится, мы окуня ловим, а бабушка жарит его потом — вкуснотища. Только, деда, вставать рано надо, мы засветло аж встаем и с мальчишками едем на великах на речку или на пруд. Ну, точнее, они нас на багажниках возят. А так и ты с нами будешь ездить. Будешь, деда? А я хотела котенка у Сашки взять, он отдавал, а мама не разрешила. А ты разрешишь, да? А ты же будешь помогать нам уроки делать? Такие задания сложные в третьем классе, я математику не понимаю, умножение особенно. А ты же умный, ты все знаешь, правда? Приезжай, пожалуйста, ну, деда…

И Николай Савельевич, облокотившись на тумбочку, окруженный вязкими тенями, ответил внучке:

— Иди к черту, тварь! И бабка твоя пусть идет, и мать!

Трубка замолчала. Через несколько секунд снова раздался Ларискин голос, испуганный и недоуменный:

— Деда? Ты чего, деда? Не ругайся, пожалуйста, я боюсь, когда ты ругаешься…

— Бойся, сука, бойся!

— Деда… — в трубке послышались всхлипы и сдавленные рыдания. — Деда, ну не ругайся, пожалуйста, мне страшно. Почему ты ругаешься, я тебе ничего не сделала… — всхлипы перешли в громкий плач.