Redrum 2018-2019

В ответ незнакомец покачал головой и пошел к выходу.

— Нет! Подожди! Не уходи! — она била кулаками в стену, сдирая с костяшек кожу и оставляя на стекле кровавые мазки. — Выпусти! Сволочь! Выпусти!

Тяжелая дверь за мужчиной закрылась. Верхний свет погас, и темнота, отпугиваемая лампочками в камерах, подобно ленивому черному коту, развалилась в дальних уголках медбокса и на полках стеллажей за банками.

Вера сползла на пол, уперлась лбом в стекло и закрыла глаза.

Спустя некоторое время за спиной раздался металлический щелчок. Беляева обернулась. В стальной стене открылось неприметное окошко, расположенное вровень над столешницей, на которую поставили бумажную посуду: тарелку с отварной говядиной и овощами и стакан с чаем. Вера выбралась из угла, подбежала к столику, смахнула еду на пол и заглянула в окошко. В глубине виднелся белый халат.

— Выпусти! Прошу! Я заплачу! Я найду других девушек! — Вера хотела просунуть руку и схватить незнакомца за карман. Но створка, как гильотина, упала с громким хлопком, и чуть не прищемила длинные девичьи пальцы.

— Выпусти! Ублюдок! — Беляева лупила ладонью по закрытому окну. Руку охватило болезненное жжение. Тогда она повернулась и несколько раз ударила пяткой.

В соседней камере под одеялом что-то завозилось, и с кровати медленно поднялась безобразная фигура. Вера смотрела на странное человекоподобное существо, и ужас с примесью отвращения охватывал ее.

Голые ноги, похожие на громадные бесформенные столбы, шлепали раздутыми ступнями к столику с едой. С икр и бедер мясистыми волнами свисала отекшая кожа. Дистрофичное туловище пряталось под пижамой. На костлявых руках, точно набухшие почки на ветках, выпирали суставы. Голову с редкими пучками рыжих волос покрывали корки болячек. На — обескровленном лице — темные круги под выпученными глазами, впалые щеки и заостренные скулы. Изможденная женщина с отрешенным взглядом, что-то бормотала и кривила рот, будто сильная боль вгрызалась в ее тело.

«Господи! Что он с ней сделал?!» — Вера вздрогнула, боясь представить, каким изуверствам подвергнется она.

Женщина со слоновьими ногами и руками-прутиками, сглатывая слюну и облизывая губы в язвах, подошла к столу, склонилась над тарелкой, загребла грязными пальцами густую темно-зеленую кашицу и с жадностью затолкала в беззубый рот.

Руки, зачерпнувшие горсть отвратного пюре, зависли в воздухе. Жующие челюсти замерли. Она бросила комок обратно в тарелку и стала шарить пальцами во рту. По губам растеклась кровь, красные капли упали в еду. Женщина вынула черный зуб, положила его на стол и продолжила запихивать мерзкую массу в окровавленный рот.

Покончив с едой, она вылизала пальцы и ладони, медленно развернулась на ногах-подушках и направилась к кушетке.

Вера помахала соседке рукой. Женщина остановилась и вперилась страшными глазами в девушку. Руки ее задвигались… Поначалу Вера приняла эти невыразительные жесты за нервный тик, но быстро сообразила, что пальцы женщины — разговаривают… В старших классах школы, когда отец Веры потерял слух из-за хронической ушной инфекции, Вера выучила язык глухонемых. Ей не приходилось им пользоваться с тех пор, как похоронила родителя. Многое забылось, но не все. И вот теперь…

«Мая. Еда. Дай. Хотим кушать. Просим кушать», — прочитала Вера в обрывочных жестах соседки.

«Я Мая. Я Мая. Я Мая».

— Ты Мая. Я Вера. Где мы? Что это за место?! — Беляева с трудом вспоминала подзабытый язык немых.

— Нельзя обижать питомцев, — отвечала Мая.

— Ты знаешь, где мы? Ты давно здесь?

— Я Мая. Я Мая. Я Мая…

— Что он с тобой сделал?

— Я Мая. Я Мая. Я Мая… — И больше ничего. — Я Мая. Я Мая. Я Мая…

— Тупая овца, — выругалась Вера и рухнула на кушетку.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

По ощущениям Веры, она провела в заточении не меньше недели, а мотивы и поступки похитителя по-прежнему были неясны. Он не пытался ее изнасиловать, не истязал пытками, не избивал, не унижал — он вообще не заходил в камеры пленниц и не разговаривал с ними. Каждый раз, когда незнакомец в медицинской маске входил в массивную дверь между стеллажами, Беляева бросалась к прозрачной стене и требовала отпустить ее. Но истерики пленницы, похожие на трепыхание бабочки за стеклом, не трогали мужчину, и он, не обращая внимания на женские слезы и крики, проходил мимо.

Иногда Вере удавалось перекинуться с Маей несколькими жестами, но чаще она часами следила за беспокойными руками соседки, и пыталась уловить смысл в бессвязном потоке слов. Мая все время общалась с какими-то питомцами и обещала больше не обижать их. «Надеюсь, у меня не появятся вымышленные друзья,» — Вера с грустью смотрела на обезображенную женщину с искалеченной психикой. После долгих и безуспешных попыток она окончательно оставила надежду разобраться в больных мыслях глухонемой, спутанных, как клубки цветных ниток.