Redrum 2018-2019

Он должен собраться.

Принять решение.

Подготовка к выходу в открытый космос занимает чуть больше обычного — Григорий выбирает оружие. Останавливается на ТП-82, трехствольном охотничьем пистолете из своего аварийного комплекта на случай неудачной посадки. От него пахнет оружейным маслом и лакированным деревом, и детскими воспоминаниями, когда отец первый раз взял на охоту. Он мечтал повторить это с собственным сыном, с Олегом. Вдруг ему кажется, что все это страшная глупость. Станция, полет, Марс, миссия, человечество, исчезновение Антона. Это все дурацкий сон, альтернативная реальность. Его дыхание становится неровным, пульс учащается, движения теряют точность. Кроме пистолета, он берет телескопический крюк и комплект ручных инструментов. Забирается в скафандр, со второго раза застегивает ранец, плывет в шлюз.

Показатели в норме, в одном из карманов талисман — старый советский пятачок; отец клал его под пятку перед экзаменом; когда вернется — отдаст сыну. На удачу.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пятна света то и дело соскальзывают в космос, как в пропасть. Григорий осторожно перемещается вдоль станции, разжевывая таблетку с препаратом от декомпрессии. Температура в тени Марса всего на четыре градуса выше абсолютного нуля. Оружие, скорее всего, разрушится после первого выстрела, но этого единственного выстрела должно быть достаточно. Заряда дроби не переживет ни один космический аппарат, что-нибудь обязательно сломается в его хрупком искусственном организме.

При выходе в космос космонавт обязательно пристегивается к станции специальным тросом, страховочным фалом. Григорий находит крепление Антона. Красная толстая нить опущена в омут слишком глубоко и слишком легко тянется. Оборвана. Григорий глотает подкативший к горлу комок — не сейчас, нельзя.

В пятне света появляется чужой зонд, действительно небольшой, если сравнивать с сегментом солнечной панели, размером с ручную газонокосилку. До него несколько метров, можно рассмотреть: золотистый ящик, но без характерных солнечных батарей и с непривычными треугольными антеннами. Если это, конечно, антенны.

Григорий не рискует подбираться ближе. На конце его телескопической палки находится небольшая управляемая лапка. Он закрепляет пистолет рядом с ней. Отдача от выстрела направит оружие в обратную сторону, и телескопическая штанга компенсирует такое движение.

Григорий осматривается, проверяет крепление фала. Выбирает безопасное место для выстрела и, упершись ногами в один из поручней, разворачивается к зонду. Все происходит медленно и неуклюже, как у осы в черничном варенье. Холод космической ночи не позволяет шевелиться быстрее, при такой температуре смазка суставов скафандра приобретает избыточную вязкость. Пистолет ползет в темноту. Удаляясь, он становится меньше и бледнеет, и вдруг что-то меняется на поверхности зонда. Яркая вспышка между ним и обшивкой станции, зонд поднимается и, покачиваясь на корректирующих двигателях, неторопливо устремляется прочь. Григорий облизывает пересохшие губы и направляет пистолет выше — так даже лучше, так выстрел точно не повредит станцию, — поворачивает рукоятку. Бесшумная яркая вспышка, палка вырывается из руки, вращаясь, мимо пролетает пистолет и несколько отломанных трубок. Григорий успевает схватить палку, она сломана, бесполезна — отталкивает, она тонет в космосе заодно с пистолетом.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Привычный кисловатый воздух станции трясут тревожные звуки надрывающихся аварийных зуммеров. Давление в баках, утечка азота, разрядка батарей, сбой системы жизнеобеспечения, и окровавленным пластырем поверх этих глубоких ран — сообщение ЦУПа. Григорий с волнением бежит по буквам, как спринтер по дорожке с препятствиями, быстрей, быстрей, к финишу заключительной команды. Ничего лишнего, ни слова о сыне, формальные фразы, холодные, как металл, окаменевший в ледяной марсианской тени. «Установите контакт, примите меры для собственной безопасности».

Контакт?..

Думать мешает балаган зуммеров за спиной. И этот невыносимый «плам, плам, плам», как реквием. Как долго он будет продолжаться? Уже вроде замедлился, ускорения почти нет. Пять километров, если за остаток ночи Антон не улетит слишком далеко, значит, утром, при свете Солнца, Григорий попробует высмотреть его в телескоп. Придумает что-нибудь. Соберется.

Но сейчас ночь, а за спиной симфония опасности. Оркестр полифонических пищалок играет свое тревожное рондо на его нервах. Неужели он подстрелил собственную станцию? Невозможно, и к счастью — нет. Большинство проблем вызваны сбоем беспроводной связи станции с наружными датчиками, Григорий перезагружает маршрутизатор и питание внешнего контура. Утечку в большом топливном баке он ликвидировал еще в космосе, сразу после выстрела. Но это была не пробоина — крохотное аккуратное отверстие.

До рассвета четыре часа. До возвращения домой — триста сорок пять дней. Валерий Поляков пробыл в космосе четыреста тридцать семь суток. Геннадий Падалка — восемьсот семьдесят восемь. Семья и дети были у всех. Подвиг, наверное, именно в этом.