Redrum 2018-2019

В щели между зданиями зияла черная пропасть, непроницаемая темнота. Будь сейчас день, я видел бы степь, высокую траву, прореженную тропинками, и дорогу, и остановку. Вечер был беззвездным, кругозор обрывался в метре от рукотворного ущелья. Точно весь внешний мир залили угольно-черной краской. У меня зачесались глаза, и на душе сделалось тревожно. Я все всматривался туда, где тьма отменила высоту и ширину, сожрала пейзаж, стерла ластиком степной сорняк, землю, небо, горизонт. Она лезла в микрорайон, как разбухшее тесто, приправленное до отказа чернилами каракатицы.

От пекарни исходил аромат свежей сдобы. Работал допотопный кондиционер, прикрепленный к высокому фасеточному окну. Журчала вода; упруга струя била из трубы, и над ней клубился пар.

Меня снова посетило чувство, что за мной следят. Притаились за рифленым забором, ограждающим мусорные контейнеры, и хихикают.

«5. Поехать в микрорайон Молодежный, завязать глаза и пройти между правой стороной хлебопекарни и торцом девятиэтажного дома».

Я вынул припасенную бандану с логотипом группы «Психея» и в нерешительности изучал узкий коридор, выискивая подвох. Сорняк пробивался сквозь плиты. Длинная кирпичная стена справа поросла сухими лозами дикого винограда. С этим заданием справился бы и ребенок. Как и с четырьмя предыдущими.

Но откуда он все-таки знает, что я игрок, не нарушаю правила?

Изрядно замерзнув, я приложил ткань к векам и завязал на затылке узел. Прикоснулся к холодному кирпичу. И втиснулся в проход. Наощупь побрел по туннелю, думая о темноте, что поджидает в конце. О том, что в конце, по заверениям канувшего в лету Игоря Кротова, игра обретет смысл.

Мне казалось, что по проходу идет еще кто-то. Что кто-то — и можете считать меня психом! — карабкается по отвесной стене надо мной. Тощий, черный, хватающийся за выбоины в кирпиче корявыми пальцами. А тьма давила, отталкивала, я ощущал себя пловцом, таранящим плотный поток, в голове кружились нелепые мысли о мертвой корове, о корове, лежащей на отмели и смотрящей на меня остекленевшим глазом, отороченным длинными ресницами.

Рука нащупала край стены. Я сорвал платок. И обомлел.

Я, как и прежде, стоял перед пекарней и видел плещущую из трубы воду, внутри микрорайона, а не снаружи, будто с места не сошел, будто не обтирался только что о замшелые стены коридора.

Я моргал, подвергая сомнению собственный разум, а телефон пиликнул сообщением. Спиранов прислал финальное задание.

По пути домой, и на следующий день, и позже я высматривал его повсюду: в придорожных кустах, в транспорте, в толпе студентов. Очкарик-доходяга, засаленные волосы, растянутый свитер. Пялится на меня сквозь толстые стекла, и глаза деформируются, как отражение в аквариуме. Я оборачивался и позади, естественно, никого не было.

«6. Выясни, где живет Белоха».

Он не спрашивал, знаю ли я, кто такая эта Белоха. А я знал. Все в городе знали.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Итак, вслед за церковниками, вы скажете, что есть лишь два ключа, отпирающего для вас врата ада — смерть и грех. Я же говорю: в ад можно попасть при жизни, выполнив цепь действий и ритуалов, и я тотчас могу набросать на карте Рима, Каира или Калькутты тропы, которые приведут пешехода в чертоги адские буквально и в физическом смысле. Хуже того — могу по злому умыслу пленить вас и увести к прожорливым демонам. Страшитесь узреть изнанку мира, случайно угадав и повторив необходимые действия, ибо говорю: определенным способом пройдя по коридорам Ла Спиенца, по базилике Святого Климента или по собственному дому, вы обречете свою душу и плоть на вечное горение».

Из трактата «Secretum speculo» Лафкадио Ди Фольци, ок. 1760 г.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Белоху я застал на привычном посту у автовокзала. Грузная старуха в замызганной шубе, золотозубая, с морковно-красными щеками, словно она использовала вместо пудры фломастер. Белоха приставала к прохожим, бесцеремонно дергала за рукава, фамильярно окликала. Не желая пререкаться с сумасшедшей, прохожие откупались мелочью, ускоряли шаг, отводили взоры.