Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе, XVI-XVII вв.

Таким образом, в соответствии с данной теорией, христианский сюзерен или христианское государство могли не считаться с учением. Да и церковные власти заявляли, что некоторые разновидности исповедания учения ошибочны, порочны или аморальны и, следовательно, их следует законодательно запретить.

Сюзерен мог принуждать (что, впрочем, и делал), в его моральные обязательства входило и разрешение только истинного вероисповедания, подавление случаев богохульства, аморальности и идолопоклонства. В спорных случаях сюзерен мог советоваться с добродетельными и знающими священниками.

Кто же мог проповедовать с кафедр? Или же, поскольку трудно ответить на этот вопрос прямо, что следовало запретить произносить публично? Протестантские священники заявляли, что вера в пресуществление ошибочна и о ней не следует говорить в церкви. Чтобы запрет был действенным, сюзерен должен был законодательно запретить учение о пресуществлении. Но в этом случае он вторгался в область богословских споров.

Смелые полемисты от Рима до Женевы поносили подобное мнение как воплощение «цезарепапизма». Они насмехались над защитой, которая взывала к византийским предшественникам, или показывали необходимость светской власти в религии на примере Константина или Юлиана. Власть византийского императора по религиозным вопросам была менее всеобъемлющей, чем обычно считается.

Точно так же в религиозных вопросах ограничивалась власть и протестантского сюзерена. Он мог действовать только в соответствии со Словом Божьим. Если же он поступал вопреки ему, то проявлял неподчинение. Поэтому его власть распространялась на светские стороны жизни государства. Правда, в Священном Писании говорится не только о «святом царстве».

Сюзерен не должен приказывать делать то, что Господь запрещает, или запрещать то, что велит делать Господь. Он никак не может запретить учение Евангелия святого Павла или соответствующее допущение причастия. Конечно, физически это не вполне возможно, но если все же он попробует так поступить, то проявит себя как нехристианский тиран и поэтому выйдет за рамки дозволенного Господом.

В отношении того, следует ли ограничить деятельность сюзерена, большинство школ придерживались мнения, что нет. Только он не должен дописывать каноны веры или учреждать иное причастие. Сюзерен не может легализировать браки между двумя мужчинами или детьми, матерью и ее сыновьями. Все это непреложные законы, которых сюзерен не должен касаться.

Возможно, самые здравомыслящие и разумные формулировки этой теории встречаются в книге, написанной голландцем Гуго Гроцием, «О власти сюзерена в религии», опубликованной посмертно в 1647 году. Однако по существу те же самые теоретические суждения встречаются в некальвинистском и неанабаптистском протестантизме. Некоторые лучшие сочинения встречаются у английских теоретиков времен короля Якова I.

Насколько необходимым для государства полагалось единство церкви и государства, настолько же долго считалась невозможной терпимость, это была законная теория. Ведь альтернатива казалась законом, выносимым папой или пресвитерией, предписанием для всех людей без одобрения светского сюзерена, который таким образом переставал был таковым. Европа училась, как не претерпевать вмешательства в законы. Советы церкви — это одно, а насилие — совсем другое.

Данные теории имели значительные последствия.

В своих самых крайних проявлениях они вели протестантских мыслителей к отодвиганию на второй план права сюзерена вмешиваться в духовную область. Быстрые перемены в реформаторской роли государства оказались подчинением духовного законодательства светскому. В лютеранской Германии повсеместно придерживались мнения, что юрисдикция средневекового епископа перешла к светскому сюзерену.

В Англии в 1540 году архиепископа Кентерберийского спросили, действительно ли апостолы назначали епископов своей апостольской властью, или они назначались по необходимости, ибо тогда не было христианского сюзерена, способного их организовать. Архиепископ же ответил, что юрисдикция епископа исходит от сюзерена, как это и было при лорде-канцлере. Король нуждался в священниках в разных сферах государства, как светских, так и духовных. Однако теория Кранмера была крайностью, и поздние английские последователи Эразма, возможно, и не доходили так далеко.

Никогда не соглашались с тем, что король может контролировать слово или таинство. В этом он зависел, как и все прочие, от Слова Божьего. Гроций и другие исходили из грубой простоты Кранмера, проводя важное различие. Христианский пастырь в качестве служителя Слова и Таинства некоторым образом приобретал свою власть от Христа, он стал чиновником государства, получив свои полномочия от сюзерена.