Регентство. Людовик XV и его двор

Эта настоятельница была еще молода и красива; у нее были сверкающие глаза, великолепная кожа, приятные черты лица и несколько крупное телосложение. По прошествии недели начальника полиции стали весьма дружески принимать в монастыре святой Магдалины.

По прошествии трех лет настоятельница обрела настолько великую надежду удерживать г-на д’Аржансона подле себя до конца своих дней, что построила часовню, посвященную святому Марку. Дело в том, что святой Марк был заступником г-на д’Аржансона, восприемницей которого от купели была светлейшая республика Венеция. В часовне возвышалась гробница, где должно было быть погребено его сердце.

Эти два знака внимания, столь деликатные, глубоко тронули г-на д’Аржансона, и потому, избрав своим местожительством монастырь, он каждый вечер являлся после работы в построенный им возле монастырской ограды дом.[9]

Первой финансовой операцией г-на д’Аржансона стал договор с купцами из Сен-Мало, обязавшимися поставить королю двадцать два миллиона серебряных слитков, которые следовало оплатить звонкой монетой из расчета пятьдесят пять ливров за одну марку. Одновременно свои операции начала Западная компания, отправив в Луизиану шесть кораблей, груженных людьми обоих полов и товарами.

В конце мая регент издал от имени короля указ о всеобщей переплавке монет и значительном увеличении их количества. Парламенту указ не представляли, и он был зарегистрирован лишь на Монетном дворе; это привело к тому, что Парламент восстал против данного указа и 20 июня издал постановление, содержавшее решение обращаться к королю со смиренными увещаниями не только по поводу нарушения формы указа, не зарегистрированного в палате, но и по поводу его последствий, до тех пор, пока король не соблаговолит воздать должное этим ремонстрациям.

Как видим, Парламент незамедлительно воспользовался предоставленным ему правом.

В разгар глубоких разногласий, которые повлекло за собой это противодействие Парламента, герцог Орлеанский нередко давал волю своему горячему характеру. Однажды, устав от всех этих проволочек и козней, он ответил парламентскому чину, явившемуся к нему с увещаниями от имени достопочтенной корпорации:

— Да пошли вы на х..!

— Прикажет ли ваше высочество зарегистрировать этот ответ? — с поклоном спросил чиновник.

Степенное спокойствие чиновника вернуло самообладание принцу, но не помешало регенту собрать совет и заставить его принять постановление, отменявшее постановление Парламента и подтверждавшее необходимость исполнения указа в соответствии с его формой и содержанием.

За этим последовали новые ремонстрации Парламента, подкрепленные увещаниями счетной палаты и высшего податного суда.

Это столкновение повлекло за собой королевское заседание Парламента, на которое парламентские чины отправились в красных мантиях, пройдя так через весь Париж. Однако члены достопочтенной корпорации добились этим лишь того, что всю дорогу за ними следовала толпа шалопаев, кричавших:

— Долой омаров!

Тем временем Дюбуа вернулся в Лондон; на этот раз речь шла о том, чтобы заставить императора присоединиться к договору о Тройственном альянсе и, таким образом, превратить это соглашение в договор о четверном альянсе.

Дюбуа выехал из Парижа, располагая ценными сведениями, которые наверняка были предоставлены ему лордом Стэром и касались всех особ, способных оказать влияние на короля Георга.

В первом ряду этих особ находилась любовница короля, герцогиня Кендал. И потому Дюбуа прибыл в Лондон с грузом модных женских нарядов из Парижа, головных уборов в стиле Адриенны, платьев всякого рода, наилучших благовонных масел, душистой пудры и пр. и пр.; благодаря такой предусмотрительности, уже после первой недели пребывания Дюбуа в Лондоне герцогиня Кендал оказалась полностью предана интересам Франции.

Оставался еще первый из Питтов, предок семьи парламентских деятелей, на протяжении трех поколений стоявшей во главе английской политики. Питт был одним из самых ожесточенных противников союза с Францией.

Дюбуа навел справки о средствах, с помощью которых можно было бы подкупить великого политика, и выяснил, что Питт владеет алмазом весом в шестьсот гран и хочет выручить за него два миллиона. Дюбуа, располагавший неограниченным кредитом, купил этот алмаз и отослал герцогу Орлеанскому, написав ему:

«Я посылаю Вам алмаз, которому Вы наверняка дадите Ваше имя; он лишь на несколько дней опередит договор, которому я, возможно, дам свое имя».

И в самом деле, 2 августа 1718 года был заключен договор между императором, королем Англии и королем Франции; четвертая держава, Голландия, присоединилась к нему лишь 16 февраля 1719 года.