Рейнеке-лис

Волк Изегрим продолжал свою речь:
"Я обязан всех здесь предостеречь,
Что от Рейнеке ждать невозможно добра
Сегодня так же, как и вчера.
От него только низость одна исходит,
Отчего много мерзостей происходит.
Совершив неслыханное злодейство,
Чернит он мой род и мое семейство,
Никого он столь яростно не чернил,
Как нас, коим столько зла причинил.
Он надругается надо мною.
А что он сделал с моею женою?
Я вам следующий пример приведу.
Однажды он с ней подошел к пруду.
Они к пруду подошли вдвоем,
Он ей предложил свесить хвост в водоем,
Так сказать, с целью добычи рыбы.
Как так? — додуматься не смогли бы.
Рыбу прельстит ее хвост красивый,
Мол, будет она с богатой поживой.
"Только вцепятся в хвост они —
Ты, — говорит ей, — скорей тяни!"
Он ей сулил роскошный улов,
Не жалея на это красивых слов:
"Ни я, мол, ни ты, ни твой муж Изегрим
Столько рыбы сразу и не съедим.
Только, мол, хвост опускай поглубже",
(Ну, Рейнеке! Ну и душегуб же!)

Лис настоял, жена уступила:

С берега в воду хвост опустила,
Чем погубила себя сама...
Крепчал мороз — началась зима.
Постепенно пруд затянуло льдом
(Пусть это отмечено будет судом).
Хвост у волчицы примерзает,
Лютый холод ее терзает.
Боязно ей, приближается ночь.
А хвост-то примерз — шевельнуться невмочь.
Показалось ей, что он рыбой обвешан.
А ветер воет! А мрак кромешен!..
Тут Рейнеке чести ее лишил —
Над ней насилие совершил.
Суду не приходится удивляться
Ее неспособности сопротивляться.
Она, кто в супружестве всех постояннее,
Тогда в неподвижном была состоянии.
Суду отметить необходимо,
Что я пробегал в эту пору мимо,
Присутствовал при ужасной драме
И всю ее видел своими глазами...

Из лесу, помнится, я бреду,

Вдруг слышу: кто-то кричит на льду.
Бегу! И вижу всю эту сцену!
Представьте моим терзаниям цену!
Я всю картину обрисовал.
Лед к месту жену мою приковал,
Посему не могла она защититься.
Я готов был Рейнеке в горло вцепиться.
Но он уже убежал поспешно.
Жена моя плакала безутешно.
Полночи я провозился тогда,
Чтоб хвост ее вытащить изо льда,
Полночи купался в воде холодной —
Попытка моя оказалась бесплодной.
Рванулась жена, несмотря на усталость, —
Четверть хвоста подо льдом осталась.
На крик моей дорогой супруги
Сбежались крестьяне со всей округи
С лопатами, вилами и баграми,
С дубьем, с дрекольем и с топорами,
Мужики со своими палками,
Бабы — со своими прялками.
Кричали: "Лови их! Трави их! Бей!"
Сроду я так не дрожал, сй-ей.
С госпожой Гирмундой мы вместе дрожали
И еле до дому добежали.
Холодный пот меня прошиб,
Под конец я еще получил ушиб.
Стремясь в родимое наше логово,
Удирали от парня мы длинноногого.
Он тыкал в нас здоровенною пикою,
Оба мы боль испытали дикую.
К счастью, в ту пору еще не светало,
А то не знаю, что б с нами стало.
Мужичье нас бесспорно убить хотело,
Оттого и бесилось так оголтело.
Бабы их, например, орали,
Что мы-де ихних овец сожрали.
Чуем: все кончено! Быть беде!
Мы тогда побежали назад, к воде,
И, полуживые, едва дыша,
Спрятались в зарослях камыша.
Преследователи повернули обратно,
Бранясь и ругаясь невероятно.
Так, слава господу, мы спаслись.
Вот что наделал Рейнеке-лис!
Это — насилье, разбой, измена,
Он должен наказан быть всенепременно!"