Рейнеке-лис

Молвил король: "В существо вашей жалобы
Судьям вникнуть не помешало бы.
Что бы эта история означала?
Но послушаем Рейнеке для начала!"
Рейнеке молвил с угрюмым лицом:
"Я был бы бесчестнейшим подлецом
И меня повесить бы надлежало,
Если б все сказанное содержало
Истины хоть невеликую долю.
Но клеветать на себя не позволю!
Легко доказать без большого труда,
Что я с Гирмундой стоял у пруда,
И я действительно дал ей совет,
Как рыбу ловить. Но греха в этом нет.
Можно рыбу ловить и хвостом.
Но только все, что случилось потом,
Изложено в подлой, волчьей манере
И не соответствует правде ни в коей мере.
Волчица, услышав мое предложение,
Вильнула хвостом и — без промедления,
Она от жадности вся дрожала, —
Не дослушав, к воде подбежала.
Вывод отсюда предельно прост:
Вовремя надо вытаскивать хвост!
Вернемся, однако, к сути дела.
Был сильный мороз, а она все сидела.
Тогда, пытаясь ее спасти,
Я начал ее толкать и трясти,
Причем работал неутомимо.
Волк пробегал в это время мимо
И, увидев все это на бегу,
Остановился на берегу,
Осыпая меня непотребною бранью,
О чем высокому следует знать собранью.
Он грозился меня разорвать, убить.
Я тогда не знал: как мне дальше быть?
Волка приходится опасаться!
Бегством тогда я решил спасаться.

Если двое в припадке злости

Из-за одной перегрызлись кости,
Кому-то приходится кость отдать —
Это разумней, чем пропадать.
Я оставить Гирмунду сперва не решался,
Но видя, что Изегрим помешался, —
Несмотря на желанье Гирмунде помочь,
Вынужден был улепетывать прочь.
А что касается мужиков,
Кои всегда ненавидят волков,
То они дубьем Изегрима с супругой огрели
И тем их застывшую кровь разогрели,
Иначе бы не было им спасения, —
С моей, разумеется, точки зрения.
Теперь Изегрим суд высокий морочит
И гнусно родную жену порочит
С единственной целью: меня оболгать.
Однако, следует полагать,
Госпожа Гирмунда взяла бы слово,
Коль была бы меня обличить готова.
Госпожа Гирмунда присутствует тут.
Пусть ее спросит высокий суд.
Что касается моего ответа,
То мне потребуется на это,
Я думаю, ну, не меньше недели,
Чтоб до конца разобраться в деле
И, посоветовавшись с друзьями,
Снова предстать, государь, перед вами, —
Чтоб аргументы найти всевозможные
И отмести обвинения ложные".

Но вот Гирмунда слово просит

И речь нижеследующую произносит:
"Рейнеке, все, что вы творите,
Все, что вы думаете и говорите,
Вообще все, чем вы занимаетесь, — сплошь
Есть лиходейство, обман и ложь!
Словам вашим верить безмерно опасно,
И, чтобы суду это было ясно,
Мне с отвращеньем напомнить придется
То, что случилось со мной у колодца,
Какая возникла меж нами игра.
Два над колодцем висели ведра.
В одно из тех ведер, затеяв предательство,
Вы и засели, ваше сиятельство!
Вдруг это ведро — да, да, — оно
Вместе с вами спустилось на самое дно.
Как же наверх вам подняться?
Куда же вам из ведра податься?
И вроде никто не спешит помочь,
А между тем наступает ночь.
Тогда вы мне стали кричать, чтобы смело
Я в то ведро, во второе, села
И к вам туда, на дно опустилась —
Рыбкой невиданной угостилась.
Мол, дно оно, конечно, дно,
Да только рыбы на дне полно.
Возможно, я умом помешалась
Иль в дело нечистая сила вмешалась,
Нечистая сила в полночный час, —
Но я почему-то послушалась вас.
Вы меня убедить не смогли бы,
Но мне померещился запах рыбы,
Которою будто объелись вы.
И я поверила вам... Увы!
Я съехала вниз, вы вверх поднялись
И утешать меня принялись:
"Матушка, что за плаксивый тон?
Не плачьте! Таков мировой закон.
И уготовило провиденье
Подъем одному, другому — паденье.
Один — наверху, другой — внизу:
И нечего даром пускать слезу,
Один возвышен, другой унижен,
Один возвеличен, другой обижен,
И, как вы сейчас убедились сами,
Именно это случилось с нами.
А пока что пусть будет вам бог подмогой..."
И прочь побежали своей дорогой.
Я целые сутки в ведре просидела
И от ужаса чуть ли не поседела,
Особенно увидав в вышине
Двух мужиков, склоненных ко мне.
И они подбадривали друг друга:
"Вот он! Попался, проклятый ворюга —
Лютый губитель наших овец.
Теперь злодею пришел конец!"
"Тащи его наверх!.. Давай!.." — "Тащу!
Сейчас я разбойника угощу!"
Страшно сказать, как меня угощали!
Все было так, как они обещали.
Я еле-еле от них спаслась,
Но от злобы к предателю вся тряслась
И требую должного наказания
Тому, кто дал подлые мне указания!"
Рейнеке молвит: "Всерьез говоря,
Вам всыпали в меру и вовсе не зря.
На пользу пошли вам побои эти.
Уж так ведется на белом свете:
Когда-нибудь кто-нибудь должен быть бит.
Пусть урок этот не будет вами забыт.
Двоим не подняться одновременно,
Один должен был пострадать непременно.
Благодарите меня за урок примерный,
Что нельзя быть всегда такой легковерной!"

"Да, — ответствовал Изегрим, — так и есть.

Миром правят обман и лесть.
Миром зло верховодит бесстыдно,
Это по Рейнеке-лису видно.
Сколько вреда причинил он нам!
Сколь часто ходил он за мной по пятам!
Вы знаете только долю сотую
Того, о чем рассказал бы с охотою.
Например, вспоминаю, как сон дурной,
Чтó он в Саксонии сделал со мной,
Когда под каким-то предлогом странным
В пещеру завлек меня к обезьянам.
Он знал, что меня там ждет беда,
И все же меня заманил туда.
И если бы я бежать не решился,
Слуха и зрения бы лишился.
Он тогда говорил со мной ласково, кротко:
Меня, мол, его приглашает тетка
(То есть имелась в виду обезьяна).
Я в речи его не почуял обмана.
Однако он лгал на обычный свой лад.
Где я очутился, — был сущий ад!"