Рейс в одну сторону (СИ)

  - Вот видите, - сказала она, не оборачиваясь к Трясогузову, - основная ваша проблема - нетерпеливость. Это проявляется в мелочах: будь-то разговоры с людьми, где вы с чем-то не согласны, или их действия, которые вам не по душе - вы тут же хотите высказать всё, что думаете по этому поводу. Да, иногда, может быть, вы даете правильные советы, но в человеке, чьи действия подверглись малейшей критике, тем более, если она несправедлива, растет и укрепляется, по отношению к вам, стойкий негатив. И этот негатив сидит, порой, годами, в том человеке.

  - Извините, Маргарита Павловна, я всё равно ни черта не понял из вашего монолога. Как это касается моей проблемы? То есть, если я буду терпеливым молчаливым, положительным со всех сторон, я, что, сразу встану на ноги?

  Она неуверенно кивнула:

  - Не сразу, но постепенно, когда ваш разум поймет, что не нужно атаковать всех и сразу; что нужно расслабиться и просто наблюдать, делая про себя заметки, а лучше и этого избегать, чтобы не перегружать память ненужными сведениями. Я только хочу, чтобы вы поняли: ваша проблема не только в нетерпеливости, вы еще никому и ничему не верите...

  - Ну, такой уж я уродился! - сказал он и развел руками.

  Маргарита замотала головой.

  - Нет, вы снова не понимаете: не вы таким родились, но ваша болезнь сделала вас таким. И теперь вы должны, минуя "желание" вашей болезни остро на все реагировать, стать мягче, дипломатичнее, рассудительнее. Нет, я не хочу сказать, что вы болван, и странное, но любопытное решение математических задачек, только подчеркивает неординарность вашего мышления, но...

  - Всегда есть это ваше дурацкое "но", я заметил, - перебил ее Трясогузов.

  - Да, есть! - она снова оторвалась от стола, на котором теперь что-то лежало, чего Трясогузов никак не мог разглядеть, - есть и будут эти "но", пока вы не перестанете себя так вести.

  - Как?

  - Перебивать меня, - ответила Маргарита, и Трясогузов увидел испарину на ее лбу.

  "Нервы, или кондиционер?" - подумал Трясогузов, стараясь услышать звук скребущих о решетку лопастей вентилятора.

  - Так вот, я продолжу, - сказала она. - Ваше тело обязано подчиниться рассудку, а он должен быть холодным, исключив все эмоции, строгим, как решение математических задач.

  - Холодным, строгим... Я, что, робот, что ли? - спросил Трясогузов.

  Маргарита, очевидно поняв, что ей не удастся сделать всего, что она там делала у стола, вновь повернулась к толстяку:

  - Если хотите, то - да: вы должны стать роботом, машиной, бездушным организмом. Хотя бы на время.

  - И что от меня тогда останется: ведь мои эмоции - это и есть я.

  - Нет, вы не правы: ваши эмоции - не есть вы. Вы - это нечто другое, о чем многие столетия рассуждали великие философы...

  - Вот и приехали с орехами: до философии добрались! - вмешался, подошедший к ним Полозов.

  - Профессор, вы уже закончили? - спросила Маргарита, глазами показывая в ту сторону, где несколько минут назад лежал распластавшийся "труп".

  - Да, вы знаете, не так это и сложно: ведро воды, тряпка, и терпение. Вы, ведь, уже успели поговорить о терпении? - обратился он к Трясогузову.

  - В общих чертах, да, - кивнул Трясогузов, - только я не совсем...

  - Вы ничего не поняли, - кивнул Полозов, дополняя его ответ.

  - Да, вы знаете, туман какой-то, а не стройная теория, - сказал Трясогузов и облегченно улыбнулся: хоть кто-то его понял в этом кабинете. - Мне бы книжку какую-нибудь по этому вопросу, а то я ни бум-бум ни в философии, ни в психологии...

  - Ничего этого вам не понадобиться, - сказал Полозов и снова улыбнулся своей фирменной улыбкой в тридцать два зуба.

  - Да, - продолжал Полозов, - ничего вам из этой литературы не понадобится, иначе вы еще больше запутаетесь. Самое главное - выполнять требования врача, а там - будь, что будет.

  Трясогузов недоверчиво на него посмотрел:

  - А если требования врача не совсем соответствуют моим желаниям?

  - Основная задача врача - не навредить! - сказал Полозов, немного повышая голос, что могло говорить только об одном: не надо пререкаться с профессором. - И врач этот постулат выполняет, если он честен во всем.

  - Да! - сказал Трясогузов, - особенно в платных клиниках эта честность на первом месте.

  Полозов понимающе закивал:

  - А, вы столкнулись с теми, кто за кучу платных анализов не сказал вам того, что вы хотели бы услышать. И вообще вам не помогли. Я так понимаю?

  - Ну, примерно - так, - пожал плечами Трясогузов.

  - Да, нет, мой дорогой, не примерно, а именно так. Ох, чего-то у меня от этих разговоров у самого спину заломило.

  Полозов присел на месте, наклонился несколько раз в стороны, словно отвлекая Трясогузова от того, что заканчивала делать Маргарита. Трясогузов бросил случайный взгляд и посмотрел, что там было на столе, около которого возилась Кондрашкина. Увиденная им картина, его умилила и чуть-чуть расслабила: на столе было построено что-то вроде птичьего гнезда, только состояло оно не из веток, а из полосок бумаги. Гнездо было сплетено так аккуратно, что можно было его заселять.

  - А что это такое? - спросил Трясогузов.