Рейтар

— Для тебя? Для тебя ничего не случилось, Барат. Устраивайся в жизни, да и все. Живи как живется. Жди… сам узнаешь, чего ждать. Давай, удачи тебе, последний из нас.

Так и оставил его стоять, растерянного. Впрочем, стоял он не долго, а словно вспомнив о просьбе, быстро пошел к своим воротам. Он не подведет, я знаю. Изменился он сильно, и не в лучшую сторону, закостенел душой, превратился в обычного ландскнехта, но верность своему слову и верность товарищам никуда не делись.

А я не торопясь повел коня шагом в Лурре.

Почтовая станция была с той стороны городка, что ближе к столице, мне и заезжать в него не пришлось. Возле нее было суетно — запрягали лошадей в одну почтовую карету, разгружали от каких-то коробок другую, курьер в форме ругался с каким-то пешим в такой же форме. На отставного сотника никто и внимания не обратил. Привязал Кузнеца к коновязи, одернул мундир и вошел в станцию.

Почтмейстер, маленький и толстый, с огромными усами, переходящими в бакенбарды, которого я нашел за деревянной выгородкой в дальнем углу, провел меня в малозаметную дверь, за которой оказалась небольшая комнатка с письменным столом и несколькими стульями. За столом сидел Марр, все такой же блеклый и незаметный даже тогда, когда он один, разложив по столу бумаги, которые явно привез с собой и вытащил из сумки.

— Мастер сотник, — вдруг неожиданно широко улыбнулся он, поднимаясь мне навстречу и протягивая руку так, словно мы были старинными друзьями. — Рад вас видеть, очень рад.

— А что за радость? — поинтересовался я, усаживаясь на подвинутый Марром стул и закидывая ногу на ногу.

— Вы всегда были на удивление умным и толковым командиром, причем командиром скорее… по нашему профилю, — сказал он, усаживаясь напротив, за стол. — Когда я узнал, что вы подали в отставку из бакенского рейтарского полка, я обрадовался.

— Чему?

— Возможности заполучить вас.

— В «верные»? — тут я несколько удивился.

— Нет, для «верных» вы все же… прямоваты, как мне кажется. Я к вам приглядывался. Но есть служба и такая, которая требует именно прямости, верности и при этом ума. Прекрасная, почетная служба.

— Какая же?

— Сначала я задам вопрос, хорошо? — слегка, как бы подбадривая, улыбнулся Марр. — Это важно.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Я должен знать… а вы должны сказать вслух: что вы думаете о князе Вайме? Я понимаю, что такой вопрос в устах главного охранителя звучит смешно, но я хотел бы. чтобы вы ответили честно. Ни одно ваше слово не выйдет из этой комнаты ни при каких обстоятельствах. Я знаю, — он поднял руку, вроде как прерывая мой ответ, который я пока еще и не собирался давать, — что у вас нет поводов относиться к князю плохо, но мне нужно знать, что именно вы думаете. Мне важно, вам важно.

Марр, тебе не надо быть главным «верным». Почему ты оказался на этом посту? Потому что ты одновременно пронырлив — и слаб. Намного слабее Арио, учившего тебя. Не зря Арио никогда не поручал тебе серьезных дел, а оставлял сзади, в тылу. А ты в этом тылу нашел ход к владетельным ушам, сумел убедить в том, что верность лучше ума.

— Я благодарен князю за все, — сказал я медленно, глядя в глаза Марру. — Он вернул смысл в мою жизнь, в которой не осталось ничего. Он дал мне возможность отомстить. Он отомстил сам за мой народ. Как я еще могу относиться к тому, кто равен для меня богам? Я готов тысячекратно умереть за того, кто пролил кровь врага на могилу моей семьи.

Ты поверишь мне, Марр, ты мне поверишь. Я это знаю. Чувствую. Я почему-то очень хорошо тебя чувствую. Ты и есть Знак, и что-то мне словно дало сил читать у тебя в душе так, словно я держу раскрытую книгу.

— Я это знал, — кивнул он. — Я всегда умел разбираться в людях.

— С вашей службой нельзя по-другому.

— Верно, — легкая улыбка превратилась в самодовольную.

Ничтожная серость, ты начал чувствовать себя великим. Не понимая того, что ты рядом с Ваймом лишь потому, что он не терпит рядом с собой кого-то кроме ничтожеств. Скоро все это поймут. В первую очередь те генералы, что стоят рядом с князем, те, которые выиграли для него войну. Он выиграл войну и по-другому никак не может быть. Те, кто думают по-другому, становятся его смертельными врагами, пусть даже сами этого и не подозревают. Он выиграл все и победил всех.

— Теперь следующий вопрос: хотел бы ты и дальше служить его владетельному высочеству?

— До самой смерти. Больше у меня в жизни все равно ничего нет.

Опять кивок. Я подтвердил твои мысли, Марр, а они написаны у тебя на лбу. Я просто читаю их и возвращаю тебе, убеждая тебя в том, что ты великий чтец в сердцах.

— Я предлагаю тебе службу в личной охране князя. Мы сочли необходимым ее увеличить. Больше славы — больше врагов. И ищем в нее таких людей, которые лично обязаны князю.

— Это было бы величайшей честью для меня.

— Я знаю. Но за все требуется платить.

Марр уставился мне в глаза своими блеклыми, рыбьими.

— Моя жизнь принадлежит его владетельному высочеству. Вся и без остатка.