Река жизни

Но как она не любила, когда ее оставляли в люльке одну! Родители постоянно куда-то уходили, потом возвращались, поговорят с ней, потормошат, обнимут, покормят и опять уходят. Чаще с ней та, которую родители называют нянюшкой. Маленькая, и лицо в морщинках. От нее теплом пахнет. Она всегда рядом. Правда, иногда няня отодвигает часть стены и уходит. Тогда стена в этом месте скрип издает: как люлька, только неприятный. Взрослые входили и выходили из избы, отодвинув часть стены.

Скоро она поняла, что самое важное в их избе – это огонь. Взрослые ему постоянно кланялись и что-то в него ставили, а потом вынимали. Ей нравилось смотреть на пламя, она даже сердилась, если кто-нибудь заслонял его. Огонь ее так завораживал, что ей вообще не хотелось капризничать. Василиса даже чувствовала огненных зайчиков у себя на лице. Ей становилось тепло и уютно. Иногда она так и засыпала, глядя на пламя в печи.

Почему-то люлька качалась по-разному. Дети, которые прибегали с улицы шумной ватагой, так дергали веревку, что ей становилось страшно. Она терпела, если они быстро убегали, но если это продолжалось долго, начинала плакать, и тогда ребятишки всей гурьбой убегали из избы. А вот свои качали бережно, держа руками перекладину, без рывков.

Больше всего девочка радовалась приходу матери. Нянюшка называла ее Анисьюшкой. Мать брала Василису на руки, подносила к груди, и та закрывала глаза от блаженства. Возле матери теплее, чем у печи. А молоко у нее было душистое, она ощущала этот запах и выделяла его из сотни других. И сама мама пахла молоком. И засыпалось подле нее особенно сладко. Мамины руки гладили ее поверх одеяльца, она приговаривала: «Спи, спи, во сне расти будешь быстрее».

Человек только рождается, а уже так много получает: видит, слышит, различает вкус, через год начинает ходить. Это как награда, выданная авансом за его последующую жизнь. И не все же оправдывают этот аванс. Но Господь назад ничего не отбирает ни у тех, кто оправдал его ожидания, ни у тех, кто не оправдал. Шанс предоставляется всем одинаковый. Но одни всей жизнью доказывают, а другие ленятся, завидуют, злобой исходят на тех, кто трудится и у кого получается. Трудолюбивые то, что им дается при рождении, приумножают кратно. Значит, это остается на совести самого человека. Большинство людей все-таки совестливых…

Появившись на свет, люди растут. Девочка Василиса тоже росла. Зубы повылезали. Было неприятно, но если пальцы засунуть в рот, становилось легче. Ближе к году ей захотелось встать на ноги.

Жизнь шла своим чередом. Дочь подрастала. Больше Анисье и Василию Господь детей не дал, и вся их родительская любовь обрушилась на Василису. А и было за что. Росла она послушной, доброй и трудолюбивой. У времени очень быстрый бег, и не дано человеку его замедлить, белые полосы сделать широкими, а черные – короткими. Василий продолжал тянуть лямку. На долгих сорок девять лет растянулся срок выкупа полоски не самой лучшей земли. Да и не хватало этой землицы, чтобы прокормить даже маленькую семью в три рта. Поэтому и вынужден был, чтобы оплатить свою землю, работать на господ. Работящим был, покладистым, честным. Поэтому хозяева, хотя и не всегда, но давали ему лошадь с плугом, чтобы вспахать свою землицу. А это не то, что сохой ковырять, раздирая ладони в кровь.

Кум Наум гостинчик крестнице с ярмарки привез. В кулечке был кусковой сахар, а сверху два пряника – ничего, что они были черствые, зато фабричные. Такие продавались в лавке, но никогда не было денег, чтобы купить. Анисья спрятала кулечек, а вечером после ужина налила всем по кружке липового чая и с улыбкой положила по кусочку сахара, а Василисе еще и пряник.

– Откуда, мать, такое богатство? – Василий удивленно поднял глаза.

– Наум крестницу угостил. Ездил на ярмарку продавать грабли и вилы.

Василий отколол маленький кусочек, а остальное протянул жене: «Дочке сбереги».

В отличие от отца с матерью, Василиса запихнула большой кусок пряника в рот, а так как он был твердым и не помещался во рту, то пришлось Анисье прийти на помощь. И ничего, что пряник черствый, можно опустить его в чашку и подержать в теплой воде, тогда он станет мягким. Всем стало весело, они не торопясь пили чай, разговаривали, шутили – и на какое-то время все их невзгоды, страхи за завтрашний день отступили, ушли прочь. В такие минуты счастье поселяется в семье. Так они сидели за столом больше обычного, боясь встать и разрушить возникшее, а вероятнее всего, существовавшее между ними состояние любви. В эти минуты от Василия ушли усталость от изнуряющей работы, недосыпание и страх, что не сможет прокормить семью. От Анисьи – боязнь болезней: мужа, дочери, своей. А Василиса смотрела на отца да мать и думала: какая она молодец, выбрала себе хороших, добрых родителей. Девочка не сомневалась, что это ее заслуга и очень гордилась собой.