Река жизни

Посадил отец дочь к себе на плечи, за ноги придерживает и ну скакать по двору, коня изображая. Василиса ухватила отца за голову, а сама заливается от восторга, на мать поглядывает. Смотри, мол, как я высоко сижу. Души не чаял Василий в дочке. Но чего уж греха таить, мечтал втайне и о сыне, чтобы, когда подрастет, научить его управляться с топором, косой, запрягать лошадь. Ну, в общем, помогал бы в его мужских делах. А пока вот дочке выстругал маленькую лопатку и грабельки. С какой радостью и одновременно с достоинством приняла Василиса этот подарок. Ну точно, как у взрослых!

Дети не всегда лучшее берут от родителей, а вот Василисе это удалось. Наверное, от избытка родительской любви. Светло-русые густые волосы отца, маленький нос и полные, красиво очерченные губы матери. А вот кожа была светлее, чем у родителей, – хорошее сочетание с ее волосами. И лицо такое одухотворенное, как будто светится.

Детство – особый мир счастья. Потрясения от познания мира приходят из детства: звон церковного колокола в праздничный день, пение птиц, терпкий вкус ягод, запах только что сметанного стога сена, жужжание пчел, бесшумное движение крыльев бабочек. Вот отец взял на колени или на загривки, а у дочки глаза от восторга закрываются. Побежала босиком по тропинке к речке – и крылья выросли. И с годами эти картинки не исчезают: и взрослым человек помнит запах свежей пашни, горьковато-пресный вкус капустной кочерыжки.

Голос Василисы, ее беззаботный смех, бесконечные вопросы отвлекали родителей от тяжкой жизни, выводили из состояния озабоченности, и появлялась надежда на лучшее. Не может бесконечно быть плохо…

Дед Прохор любил этих девочек-подружек. Годков не много, а какие сообразительные! Но разные: голубоглазенькая серьезная, а сероглазенькая бойкая. Прохор сплел им две маленькие корзинки. Прутики выбирал тоненькие, и корзинки получились легкие. Давно он плел корзины. Сам заготавливал ивняк, по берегам Белой таких зарослей было предостаточно. Вообще в деревне было несколько стариков-корзинщиков, но Прохор славился особым мастерством. Его корзины были красивыми и легкими, и это было очень ценно: в такие можно больше насыпать картошки, положить травы. На радость детворе плел он и для них корзины. Для самых маленьких – с детскую шапочку. Нате, помогайте родителям, приучайтесь к труду. Глаза Василисы и Полины радостью засветились. А девочки не торопятся уйти, потому что знают, что дед вынет губную гармошку и заиграет. Отзовется соловей, вначале несмело, а затем поближе подлетит и все смелее и громче начинает повторять за аккордами гармоники. Дед Прохор игру прекратит – и соловушка молчит. Гармонист продолжает – и соловушка подстраивается. У молодых соловьев голос резкий, а у тех, кто постарше, низкий и сильный. Дед Прохор от удовольствия головой машет: «Ишь ты, как выводит». Если кто просил показать, как плетутся корзины, он терпеливо рассказывал, охотно показывал, да не у всех получалось. У кого дело хорошо шло – хвалил, у кого не спорилось – бранил, но без злости.

Вообще Прохор был мастер знатный, на все руки. Он не только плел корзины, он еще и сапожным делом владел. Много чего умел – починить, соорудить, обустроить. Таких мужиков называют рукастыми, как будто у них несколько рук, как голов у дракона. Мастеровые люди – это люди с особым душевным складом. Старик многое умел, но никогда не позволял посмеяться над неумелыми. А научил его корзинному делу отец, а отца – его отец, так и передавалось мастерство из поколения в поколение. Только Прохору некому дело передать. Не было у него сына, а лишь четыре дочери. От первого брака у него не было детей, а когда жена умерла, женился во второй раз, в солидном возрасте. Своих дочерей он называл «толкушками». Но это он так, к слову, в шутку, когда они стали подрастать, вообще-то он их любил. Но какой смысл он в это слово вкладывал, только ему было ведомо. Может быть, от слова «толкать», а куда толкать? – наверное, замуж выдавать. Растолкал он своих «толкушек». Девки, как на подбор, работящие, ядреные и веселые. Такие в невестах долго не засиживаются. Всех выдал, а теперь ждал внуков. Дело можно не только сыну, но и внуку передать.

Захотелось Василисе дойти до того места, где небо соединяется с землей. Это такая тонкая узенькая полоска. Очень она манила. Но одной идти за волшебством неинтересно, вот и уговорила в спутницы свою подружку Полину. Той тоже интересно посмотреть на полоску вблизи, а если повезет, то и потрогать небо.

Чем дальше они уходили от деревни, тем больше она отдалялась. Вот уже и поле позади, рощу краем обошли. По краю опушки леса пошли.

– Василиса, посмотри вон на ту высокую сосну.

– Да она здесь не одна, гляди, поодаль еще несколько.

– А ты вот туда смотри, – Полина показывает на самую высокую сосну. – Это не простая сосна, под ней клад зарыт. Я слышала, как тетка Макариха мамке сказывала.

– А что же его никто не достал?

– Боятся люди. Кто его откопает, того хворь одолеет. Клады несчастья притягивают.