Реки не умирают. Возраст земли

Ну, а потом начались будни. Целую неделю он старательно вникал в дела института минеральных ресурсов, этого кубинского Министерства геологии. Его предшественник, главный советник при директоре института инженер Семин, хотел как можно лучше ввести в курс дела своего преемника. Георгий был доволен, что геологическая служба на острове Свободы полностью отлажена. А начинать после революции приходилось почти с нуля: на всю Кубу тогда осталось всего два или три геолога — техническая интеллигенция, испугавшись крупных социальных перемен, подалась на север, в Штаты, вслед за хозяевами. Да и вообще американцы вели геологическую разведку на Кубе бессистемно, они брали все, что попадало под руку, не заботясь о развитии ее собственной промышленности.

По вечерам, закрывшись в рабочем кабинете, Георгий подолгу рассматривал карту Кубы. Это была уже не просто «зеленая длинная ящерица с глазами, как влажные камни», — по меткому слову Николаса Гильена, а редкое соцветие дорогих камней. Тут и железо, и никель, и медь, и марганец, и всевозможные строительные материалы. Даже яшма, оказывается, есть на Кубе. Сочетание богатств очень напоминало Георгию Южный Урал. И это родство недр, разделенных океаном, показалось ему теперь символическим. Жаль только, что на Кубе мало нефти. Вчера Семин сказал на прощание:

— Мы организовали широкую разведку на нефть, хотя добрая половина острова покрыта вулканическими породами, не очень перспективными. Думаю, что рано или поздно будут все же найдены значительные месторождения. В нашем деле бывают разные счастливые неожиданности. Не забывайте о мелких прибрежных островках, образующих передовой  п р о г и б.

А директор института, рослый кубинец из бывших партизан, энергично пристукнул ладонью по столу и добавил:

— Должна быть нефть на Кубе! Пусть меньше, чем в Венесуэле, но должна!

Георгий, сдерживая улыбку, посмотрел на директора института с пистолетом на ремне. Он уже знал со слов своего предшественника, что Гайоль не только вспыльчивый, но и деловой, упорный в решении задачи, поставленной перед институтом Фиделем Кастро. Было в Гайоле что-то от наших комиссаров времен гражданской войны. Ну, может, немного и наивен, если взглянуть на него с высоты нашего-то хозяйственного опыта, так ведь кубинская революция только-только начинает создавать свою индустрию. У нас тоже были горячие головы, которые твердо верили, что должна быть нефть на Урале. И ее в конце концов, нашли, да столько, что Баку отодвинулось на второй план. Конечно, Куба не Башкирия, но близость нефтяной Венесуэлы обнадеживает.

В первые несколько недель Георгий побывал во всех разведочных партиях — от восточной провинции Ориенте с ее партизанскими тропами в горах Сьерра-Маэстра до западной провинции Пинар дель Рио. На востоке он попутно осмотрел небольшие никелевые заводы Никаро и Моа, невольно сопоставляя их с ярским комбинатом. Придет, обязательно придет такое время, когда Куба станет мировой никелевой державой и потягается еще с самой Канадой... На западе Георгий долго странствовал в горах Орго́нос, действительно напоминающих связки органных труб. В глубине их, в старой шахте Матаамбре, добывалась богатая руда с содержанием меди до двадцати процентов. Так что эти горы — Сьерра де Лос Орго́нос, — в самом деле могут зазвучать подобно гигантскому органу, если пошире развернуть добычу меди. И он опять вспомнил Урал с его ураганными пробами березовской руды.

Геологическая карта Кубы оживала перед ним все новыми красками своих сокровищ. Он просиживал в институте минеральных ресурсов допоздна: ночью в тропиках работается все же легче. Бывало, что и Ольга задерживалась вместе с ним, чтобы перевести какую-нибудь его срочную докладную записку на родной язык. Тогда они шли домой вдвоем. Спускались по лестнице к выходу, где дежурил милисиано с автоматом, и наконец-то оказывались на шумной, залитой неоновыми огнями, нарядной улице, которая упиралась в гранитный берег Мексиканского залива. Бывало, прогуливались с часок по людной набережной Малекон, под свежим ночным бризом.

Однажды он взял Ольгу под руку и попросил хотя бы коротко рассказать о том, как она работала связной у Кастро.

— Откуда вы знаете? — удивилась его переводчица.

— Мне говорил наш дежурный милисиано.

— Работала связной — это слишком громко сказано, компаньеро Каменицкий. Я всего несколько раз ездила с поручениями с острова Пинос в Гавану.

— Ты жила на Пиносе?

— Да, мы жили там всей семьей...

И она неторопливо начала рассказывать, оправдывая себя лишь тем, что компаньеро Каменицкий вправе все знать о своей сотруднице.