Реки Вавилона

Длинный покореженный нос «Конкорда» завис над краем стены. Бекер представил себе, что сейчас самолет, наверное, похож на фантастическое существо… оно стоит на коленях на краю обрыва, крылья — или полы плаща — раскинуты в стороны, вот-вот оно распрямится и взовьется в небо.

Для создания дополнительной тяги Бекер вновь запустил поврежденный двигатель. Казалось, «Конкорд» завис на краю, не в силах принять окончательное решение. Бекер увидел внизу широкий Евфрат. Тусклый рассвет серебрил гонимые ветром волны.

Он перевел взгляд на приборную доску. Приборы показывали, что правый внешний двигатель теряет мощность, и через мгновение он заглох. Не имело значения, что с ним случилось — кончилось топливо, забился песок, — главное, что он заглох. Внезапно вспыхнули левый внешний и правый внутренний двигатели, теперь они работали едва вполсилы, повалил дым. А «Конкорд» так и оставался висеть на краю стены.

Подгоняемые полоумными криками Ахмеда Риша, ашбалы упрямо продолжали преследовать самолет, ковылявший по земле, словно огромная раненая птица. Из одного или двух иллюминаторов раздавались редкие выстрелы, однако какой-то израильтянин примостился в покореженной хвостовой секции. Он не ушел вместе с остальными внутрь самолета и теперь вел со своего насеста прицельную стрельбу. Риш приказал всем автоматчикам перенести огонь на этого израильтянина, и цепочки трассеров устремились в предрассветных сумерках к хвосту самолета. Смельчак, похоже, получил множество ранений, но продолжал отстреливаться.

Ашбалы собрали последние силы и, возглавляемые Салемом Хамади, рванулись вперед, почти догнав самолет. Ахмед Риш бежал позади, он время от времени то стрелял под ноги своим подчиненным, то подгонял их ударами приклада по спинам. Ведомые почти сумасшедшим и подгоняемые явно сумасшедшим, около двадцати несчастных молодых мужчин и женщин бежали, спотыкались, ползли вперед. От боевого отряда, состоявшего более чем из ста пятидесяти ашбалов, теперь осталась лишь горстка перепуганных, униженных, жалких человеческих существ.

А сзади Риш уже слышал выстрелы приближающихся израильских коммандос, которые преследовали его.

Ласков сверху наблюдал за развитием событий. Ему хотелось попытаться уничтожить ашбалов, которых теперь время от времени было видно, но они находились слишком близко от «Конкорда», да и к тому же можно было задеть приближающихся коммандос. Скорость пикирования истребителей была слишком высока для непосредственной поддержки наземных войск. Невозможно было точно сбросить бомбу или выпустить ракету на вершину холма размером с ипподром в условиях предрассветной видимости, сильного ветра, пыли, да еще на минимальной скорости сто девяносто шесть километров в час. Тем более что там находилось много своих. Сначала Ласков решил попросить коммандос отойти назад, но, все хорошенько взвесив, понял, что у них больше шансов помочь израильтянам. Он приказал своей шестерке снова пролететь на бреющем полете над холмом, не подходя при этом близко к «Конкорду» и к коммандос, наступавшим с юга и востока. Истребители пошли на последний заход, расстреливая остатки двадцатимиллиметровых снарядов.

Хоснер лежал в неглубокой яме, засыпанный пылью. Ашбалы не видели, как он упал, и пробежали мимо.

Из своего укрытия он слышал, как, завывая, один за другим глохли моторы «Конкорда». Хоснер осторожно выглянул из ямы. «Конкорд» завис над краем стены, в слабом свете было видно, как гаснет пламя в его огромных двигателях. Ашбалы подошли к самолету совсем близко. С востока доносились редкие выстрелы коммандос, поднимавшихся по склону. Хоснер встал на одно колено, проверил затвор автомата, перезарядил его и, оглядевшись, вдруг понял, что стоит в той же самой яме, где они с Мириам занимались любовью. Он провел ладонями по теплой пыли, которая недавно служила им постелью.

Хоснер снова взглянул на «Конкорд». Он хотел убить Риша, хотя прекрасно понимал, что, получится это у него или нет, сам он непременно умрет. Правда, сейчас у него создалось такое впечатление, что он останется в живых, а все остальные израильтяне погибнут, потому что если даже Риш не сумеет добраться до «Конкорда» и перебить всех или взять в заложники, то все равно эта глупая попытка нырнуть в реку наверняка окончится гибелью израильтян. Сейчас ему хотелось только одного — дождаться прихода коммандос, и тогда он вернется домой. Но Хоснер не мог так поступить. Он поднялся и зашагал в направлении «Конкорда».

Чем дольше Бекер смотрел на реку, тем большим казалось расстояние до нее. Так что же делать?

Зашедший в кабину Бург привязывал Кана ремнями в кресле бортинженера. Кан дышал, но открытая рана в груди значительно затрудняла дыхание. Бург огляделся, нашел карту и заткнул ею рану. Булькающие звуки прекратились.

Наблюдавший за этим Бекер крикнул Бургу:

— Давайте десяток человек в носовую кухню!

Бург кивнул, распахнул дверь кабины и отдал приказ.