Рекло. Роман об именах

Так ты не против?

«Не против».

Отлично, тогда прогуляюсь и перед сном опишу всё, пока мысли горячие.

Блин, я столько не ходил за всю свою жизнь. Даже забыл о том, что моя левая рука принадлежит другому безволосому мне. Лучше уж жить в мире искусства, чем в пугающем мире науки. Хотя порой и здесь нужен баланс. Прямо на выходе из дома я встретил Ону. Кстати, про дом. Насколько я понял, здесь вообще никто не запирает двери. Даже у меня нет замков, заслонок или чего-то такого. А если мне вздумается раздеться до гола и стоять так, впитывать прохладу и сквозняки посреди ночи? И вдруг кто-то решит войти, спросить чего-нибудь. Нет, абсурд и бред какой-то. Слишком много «если» в этой схеме. Здесь, наверное, никому не вздумывается стоять голыми ночью посреди комнаты. Конечно, здесь делают вещи постраннее, поэтому о таком даже как-то и низко думать. Даже я вот буквально недавно переписывался прямо здесь со своей левой рукой. Но, всё-таки, мне кажется, что есть вещи и похуже.

Возвращаясь к культурному аспекту моего вечера, я предложил Оне присоединиться к еженедельному культурно-массовому событию, способному подарить любому присутствующему хоть какое-то минимальное забытье. Это же делает искусство с нами, верно? Позволяет забыть? Но Она не согласна с такой трактовкой. Всю длинную дорогу до дома культуры, который оказался на каком-то противоположном отшибе, мы болтали.

– Часто бывала в вашем ДК? – спросил я.

– Ни разу, но почему-то сегодня захотелось, – ответила Она. – Больше люблю играть в старые квесты на компьютере. Недавно, кстати, застряла. Заходи как-нибудь, может поможешь. Понимаю, что без Лёника будет уже не то, но очень уж хочется игру пройти. Кстати, как твоя неделя с Джотто Ивановичем? Интересный он, правда?

– Да, очень интересный, но сегодня с ним вообще не виделся. Да и хорошо, что не виделся. Какой-то сегодня слишком злобный день.

– А что злобного в сегодняшнем дне? Если постараться, то каждый день можно сделать злобным или даже яростным, было бы желание.

– Догадаться не трудно. Я устал. Моя рука живёт своей жизнью. Она даже теперь уже не моя. Ещё и история этой деревни меня запутала совсем. Но злился я не поэтому, а потому что живу тут, как какая-то мышь, не знаю ничего и хожу густом тумане. Только пройдёшь вперёд и всё.

– Так спрашивай у людей конкретнее, чего боишься? А историю деревни ты от кого слышал? Точно не от Джотто Ивановича, он не стал бы, – Она задумчиво хмыкнула, а затем её лицо засияло. – А! От него? Видела сегодня дымок за рекой. И ты там был?

– Да, от него. Именно от него мне нужны были ответы, я и искал его сегодня весь день, чтобы выплеснуть свою злобу, но как-то не вышло.

– И что ты понял из рассказа?

– Мне кажется, речь шла про какого-то учёного, который с ума сошёл. Он, наверное, попытался всех наблюдателей вокруг себя устранить, и сам стал единственным наблюдателем за частицами. И это повлияло на него. Если я правильно понял, его сознание начало расщепляться, и он пересобрал себя из каких-то случайных частиц. А ещё он сказал, что видел сразу после своего «рождения» девочку, рисующую картину.

– Ты довольно подробно запомнил и описал. Он, наверное, излагал всё более туманно. Он это любит. Про твой рассказ ничего сказать не могу, потому что это убьет всю интригу, а весь его рассказ только и держится на интриге. Убери её оттуда – выйдет обычный скудный и нудный полный канцеляризма отчёт. Вот он и изгаляется, бедненький. Поборник точности, а прибегает к услугам искусства. Всё как всегда.

– А как было на самом деле? Он рассказал правду?.

– Давай я расскажу мою версию после отчетного концерта.

– Отчётного концерта? – с удивлением спросил я.

– Ну да. Говорили, что сегодня отчётный концерт. Коллективы будут демонстрировать все свои культурные наработки и всё в таком духе. Молодые и не только родители будут смотреть на своих детишек. Бабушки будут смотреть на своих подруг. У вас такого не бывало?

– Да как-то не особенно. Никогда не был на таких.

– Ах, большая столица и столь же большое одиночество, правда? Шучу!

– А тебе тут не одиноко было? – немного подумав спросил я.

– Если честно, – с горечью в голосе ответила она, – было. Но грусть – это ведь тоже вещь приятная, потому что человеческая. Не было бы одиноко – грустила бы по другой причине. Вот появился ты и куча дисков со старыми играми, уже и не одиноко. Зато теперь есть много других поводов для грусти. Например, горькое понимание расставания, которым пронизан воздух. Я вот понимаю, что рано или поздно пройду эти игры. И ты тоже скоро уедешь. Может, ты и будешь появляться тут, но скажу честно, буду скучать по этому времени. А ты? Положишь в своей голове на какую-нибудь важную полочку все эти воспоминания? Всё-таки, не только что-то плохое с тобой тут происходило.

– А у меня есть выбор? – с улыбкой ответил я. – Конечно, положу. Я же выберусь отсюда?